Немного Маргарет Этвуд.

@музыка: The Bravery - Above and Below

@темы: Trinkets

---

О фандомах.

Ввиду некоторых событий вне Интернета, мне стало сложно следить за "Доктором Кто". Вполне возможно, я ещё вернусь к нему, но не к Одиннадцатому и Двенадцатому, а только к классике.

Что касается "Шерлока": я видела первую серию третьего сезона, и она глубоко меня разочаровала. Вторую и третью я предпочла не смотреть.
Как зритель и сторонник принципа "не трогай то, что работает", я полагаю, что создателям сериала не стоило отходить от концепции первого сезона и заигрывать с фандомом. Поскольку они отошли от этой концепции ощутимо далеко, мне проще прекратить быть зрителем, чем жевать кактус.

В общем и целом, сейчас я практически бесфандомна. Это вызывает у меня смутное ощущение душевной свободы с одной стороны, и даёт ощущение пустоты там, где располагалась фандомная любовь, с другой. Я пока не решила, нравятся мне эти ощущения или нет.

@темы: Doctor Who, Sherlock Holmes

---

I haven't been here for a while.
Здравствуйте.

@темы: The Jimmy of my mind

---

Неофициальный драббл-сиквел к "Фотоальбому"

В прошлый день рождения я вывесила два драббла, которые давно нужно было вытащить из дебрей фестов. К этому дню рождения у меня не было написано ничего - к сожалению, работа и некоторые другие обстоятельства не оставляют мне достаточно времени на что бы то ни было, кроме них. Но поскольку  Izumrudishe напомнила мне о том, что сегодня мой день рождения, я обменяла полчаса сна на драббл-сиквел к "Фотоальбому".
Надеюсь, он придется поклонникам "Фотоальбома" по душе.

Персонажи: Гарри Уотсон
Рейтинг: PG
Таймлайн: чуть меньше трёх месяцев после событий "Фотоальбома".
Примечание: что касается официального таймлайна событий, я не уверена, что выбрала правильный год. Впрочем, если этот драббл когда-нибудь станет прелюдией к макси-сиквелу (всё возможно), я не поленюсь проверить, какой год я имела в виду, когда писала сам "Фотоальбом".
Размер: ~ 600 слов
Статус: закончен.

Блог Джона не обновляется уже три месяца. Гарри не считает дни специально, но проверяет, нет ли новой записи, всякий раз, как приходит домой с работы; она нажимает на кнопку включения и закуривает сигарету, пока её ноутбук загружается и подключается к сети. Она курит крепкие сигареты, и они становятся отчего-то всё более горькими с каждым разом, когда она видит последнюю запись, датированную пятым сентября, десятью часами вечера ровно.

В тот день Джон написал, что скучает по Шерлоку, несмотря на то, что они живут в одной квартире, и что, наверное, стоит поискать рамки для самых удачных фотографий, чтобы развесить их по стенам.

Гарри помнит, как нашла мятые фотографии на постели Джона, все, которые он сделал с тех пор, как вытащил старую камеру с чердака.

Она думала о том, чтобы купить рамки самой, но так и не решилась; она ограничилась тем, что разгладила все фотографии как могла и сложила в ящик стола Джона.

За окном темно; отопление у Гарри опять отключили за неуплату, и она кутается в старый свитер Джона, когда ветер пробирается внутрь через щели у подоконника. Три месяца назад свитер Джона пах Джоном – дешевым мылом, антисептиками, чаем; сейчас он пахнет как Гарри, табачным дымом, кофе с корицей, цветочным шампунем.

Гарри сворачивается в клубок на кровати – той, где спал Джон, пока Шерлок лежал в больнице. Кровать скрипит, протяжно и надрывно; Гарри морщится от этого звука, переворачивается на другой бок, натягивает ворот свитера на голову, прижимает к ушам – от резких движений кровать скрипит только громче и заунывней. Ноутбук вторит кровати, предупреждая о том, что зарядки осталось всего ничего, и в общей какофонии Гарри почти пропускает короткий «звяк», с которым ей приходят смс.

Она спорит сама с собой на пять фунтов о том, кто это – Клара с очередным вопросом, всё ли у Гарри в порядке, или банк, взявший за привычку за полночь рассылать горы рекламных сообщений о новых кредитных схемах (если это Клара, Гарри завтра купит на эти пять фунтов шоколадного мороженого, если банк – они останутся лежать в кошельке), прежде чем взглянуть на экран.

Смс от Джона, и сердце Гарри внезапно начинает биться очень медленно и очень быстро одновременно, трепыхаясь где-то у самого горла; она пытается вдохнуть, но сердце мешает, и она вдыхает, вдыхает, краткими, рваными вдохами, и трясущимися пальцами давит на кнопки, чтобы прочесть сообщение.

Привет, Гарри. Я в полном порядке, пишет Джон. Не волнуйся за меня. И передай, пожалуйста, Шерлоку, чтобы прекратил меня искать. Одного сбитого вчера над Афганистаном самолета более чем достаточно; если он не остановится хотя бы на неделю, может выйти полномасштабная война. Люблю, Джон.

Гарри перечитывает смс четыре раза, пока ровные строчки не оседают в памяти. Длинные слова – «Афганистан», «полномасштабная», «достаточно» - толкаются у неё в голове углами, не помещаясь толком, цепляясь друг за друга, расталкивая в стороны мелкие слабые слова «и», «если», «хотя».

- Идиот, Джонни, Господи, какой же ты идиот, Господи, - шепчет она.

Она нервно сглатывает, набирает номер Джона по памяти и жмет кнопку вызова.

- Аппарат абонента недоступен или находится вне зоны действия…

Гарри обрывает вызов и позволяет себе разрыдаться, сжимая телефон в руках. Всхлипы заставляют её вздрагивать всем телом, перекрывают горло, жгут ей голову изнутри; она раскачивается, сидя на кровати, в такт своим слезам, и кровать вторит ей неровным истеричным скрежетом.

Она позвонит Майкрофту завтра с утра, если он сам не узнает о сообщении раньше, и передаст свой телефон в распоряжение всего набора британских спецслужб, которые попытаются вычислить, где находится Джон. Сегодня ночью Джон, его дурацкое сухое смс и все копившиеся три месяца слёзы принадлежат Гарри, и только Гарри.

Он жив, и, после недолгих раздумий, Гарри решает всё же купить шоколадного мороженого.

У неё есть повод праздновать, в конце концов.

@темы: Texts, Watson+Moriarty=BANG!, "Фотоальбом", Sherlock Holmes

---

Ещё десять лет, и мой возраст будет ответом на главный вопрос о жизни, Вселенной и всём остальном.

@темы: Trinkets

---

Клипы, составившие мой воскресный вечер.

Во всяком случае, они безошибочно отразили его атмосферу.

@темы: Trinkets

---

Фандом: Доктор Кто
Автор: Цикламино
Персонажи: Визлор Турлоу
Категория: джен
Рейтинг: G
Жанр: character study
Саммари: Турлоу, возможно, тоже прокис. Немного. Он старается не думать об этом.
Размер: драббл.

Турлоу просыпается, когда, согласно режиму дня станции, наступает утро, и лампы на потолке начинают медленно наливаться светом. Он лежит некоторое время на постели, смаргивая сон с глаз, и глядя в круглое окно на звезды и темноту. Он узнаёт туманность Рикиа, которая больше не распадается на части - с тех пор, как рядом с ней побывала маленькая синяя будка; безымянный для него красный гигант, который когда-то был солнцем для расы разумной пыли (Турлоу не готов признаться в этом вслух, но он всё ещё чувствует облегчение от того, что эта раса вымерла от изменений климата - их философские труды могли свести с ума Вселенную; во всяком случае, Доктора почти свели); пояс Рассилона - Доктор случайно создал это скопление звёзд и решил назвать его так, но наотрез отказался объяснять, почему это название так забавно.

Он закрывает глаза и глубоко вдыхает: станционный очищенный воздух не пахнет ничем, кроме самого Турлоу - острой сухости его кожи, тепла его тела, оставшегося на тонком искусственном полотне простыней, освежающего тоника, небрежно выполосканного вчера и свернувшегося теперь в уголке губ травяно-химическим резиновым комочком. От слишком глубокого вдоха ещё сонная голова слегка кружится, и Турлоу мерещится, что он чувствует, как станция движется среди звёзд над Трионом - очень далеко от поверхности планеты, где он должен бы сейчас быть, невероятно далеко от нелепой синей будки, где он хотел бы быть.

Если расслабиться и соскользнуть обратно в полудрему, можно представить себе, что назойливое гудение ламп - на самом деле мурлыканье ТАРДИС, а знакомые созвездия за окном меняют очертания и становятся чем-то иным, неизведанным - чем угодно. Если наполовину заснуть снова, то можно представить себе, что он проснётся везде и нигде, как просыпался когда-то, и снаружи будет бушевать временной вихрь, на который Доктор запрещает смотреть, но Турлоу смотрит всё равно, пока Доктор занят чем-нибудь, - благо, ТАРДИС разрешает ему всё, что заблагорассудится.

Турлоу кажется несправедливым, что Доктор стал для него только сном, хотя он и не знает, по отношению к кому это несправедливо - к Доктору или к нему самому. Вероятно, к обоим. Он облизывает губы, и комок тоника, попавший под язык, похож по вкусу на звездный свет, пусть и немного прокисший.

Турлоу, возможно, тоже прокис. Немного. Он старается не думать об этом.

Он соскальзывает с кровати, делает шаг и прижимает руку к окну, и звёзды становятся чуть ближе. Доктор становится чуть ближе.

Через одну галактическую неделю - которая, как известно Турлоу, равна одному земному часу - ему нужно будет сесть в свой корабль и отправиться вниз, на Трион. Возможно, он перепутает верх и низ. Квантовые механики такие рассеянные люди.

Турлоу прислоняется лбом к окну и смотрит на звезды, пока интерком не начинает надрываться сообщением о том, что его очередь на отлет наступит через три галактических дня... два галактических дня... полтора галактических дня... Турлоу глядит на звезды в промежутки между собственными пальцами, прижатыми к окну, и видимые ему знакомые звезды образовывают нечто неведомое, странное и, пожалуй даже, несколько монструозное.

Перепутать верх и низ легко. Доктор делал это на памяти Турлоу сотни раз.

Турлоу щурится на звезды, и они начиняют рябить и расплываться перед глазами, пока не становятся просто светлыми пятнами.

Верх, низ. В космосе - слишком похожие вещи.

Турлоу уверен, что перепутать их проще простого.

@темы: Doctor Who, Texts, Ginger shall be hot in the mouth (the Doctor + Turlough)

---

Мне нравится результат.

@темы: Trinkets, Sherlock Holmes

---

Вопрос из пробного теста TSA (Thinking Skills Assessment), обязательного к сдаче при поступлении на некоторые специальности в Кембридже и Оксфорде.
Простой, прозрачный и безукоризненно сконструированный образец риторического текста, призванного исподволь вложить определенную мысль в голову не критично настроенного читателя/слушателя. Мне определенно импонирует стиль мышления, которым должны обладать абитуриенты этих университетов; один этот вопрос ясно демонстрирует, что Кембридж и Оксфорд по достоинству занимают лидирующие позиции в многочисленных рейтингах университетов мира.

Текст вопроса и варианты ответов на английском. На то, чтобы ответить на один вопрос, в тесте отводится около 1,8 минуты.

A fear of spiders could be justified in that the bite of all spiders is to some extent venomous. However, we need to put this justification into perspective. In the United States, which has more than its fair share of hard-biting spiders, only three people die from spider bites each year and they are usually small children or the frail elderly. Furthermore, a good rule is that if a spider spins a web, as all British spiders do, its jaws are unlikely to be strong enough to penetrate human skin. Even when a web spider does bite humans, its venom is unlikely to be dangerous. Clearly people in Britain have no good reason to fear spiders.

Which one of the following is an underlying assumption of the above argument?

A Very few British spiders have a venomous bite.

B Most people in Britain are unlikely to be afraid of spiders.

C Most spiders that do not spin webs can bite through human skin.

D The only way in which spiders can harm people is by biting them.

E It is only very small children and the frail elderly who are affected by the venom of spiders.

@темы: Trinkets

---

Без названия

Фандом: Sherlock BBC
Автор: Цикламино
Пейринг: Джон Уотсон/Себастьян Моран
Рейтинг: PG-13
Жанр: самым правильным его обозначением было бы "хедканон"
Примечание: пост-Рейхенбах
Размер: 382 слова.

Мне хотелось написать не больше ста слов об этой паре, но слов неожиданно стало почти в четыре раза больше. Они просят больших (и здесь мы говорим о десятках тысяч слов) форм, которых я пока не могу себе позволить в силу некоторых обстоятельств )

Читать текст

Когда Джон целует Себастьяна Морана, то ожидает вкуса пепла и земли, но Себастьян – теплый, и живой, и твёрдый, такой же, как тогда и там.

Джон помнит, как поцелуи в окопах скрипели пылью и отдавали горечью травяного сока. Сейчас они посреди Лондона, и единственный посторонний привкус на губах Себастьяна – черный кофе, выпитый полчаса назад. Джон знает, потому что наблюдал за Себастьяном десять минут, пытаясь понять, он или не он.

В эти дни Джону довольно часто мерещатся люди, которых больше нет, и он больше не рискует торопиться с выводами.

Пальцы Себастьяна ложатся на затылок Джона, смыкаясь у самой выпуклой точки, любимой мишени снайпера. Джон вспоминает – бегло, смутно – о красных огоньках винтовок с лазерным прицелом, плясавших по его груди и животу. Он прерывает поцелуй и прижимается щекой к замерзшей щеке Себастьяна, втягивая воздух полной грудью.

От волос Себастьяна пахнет порохом; Джон чувствует этот запах под густым цитрусовым слоем мужской туалетной воды, вороватый, маскирующийся, замышляющий недоброе запах. Если бы Себастьян просто побывал в тире развлечения ради, он бы не стал после этого лить на себя туалетную воду в середине дня – Джон не так уж силён в дедукциях, но он силён в Себастьяне Моране. Просто поразительно, как уверенно чувствует себя Джон, делая выводы о человеке, которого не видел десять лет, только потому, что знает: если подуть на головку его члена, то он непроизвольно выгнется, отворачивая голову вбок, открывая натянувшиеся жилы на шее, а если коснуться кончиками пальцев низа живота, то ему будет щекотно.

- Я думал, ты умер, - Джон шепчет, потому что горло - внезапно, отчего-то – перехватило. – Как ты спасся?

- Меня спасли, - отвечает Себастьян. – Хотя иногда мне кажется, что лучше бы они этого не делали.

- Кто спас? – допытывается Джон.

- Не стоит о нём говорить, - Себастьян чуть отстраняется.

- Почему?

- Потому что о мёртвых или хорошо, или ничего, - со смешком отвечает Себастьян. – Как насчёт тебя? Я слышал, ты вернулся в Лондон хромым.

- Это было психосоматическое, - Джон рассеянно гладит раскрытой ладонью лопатки Себастьяна сквозь рубашку. – Мне помогли с этим справиться.

- Кто помог?

- Я не хочу о нём говорить, - Джон на миг замирает, а потом, после недолгих раздумий, возобновляет мерное движение руки.

- Почему? – спрашивает Себастьян.

Джон молчит.

Себастьян не требует ответа.

Пожалуй, им обоим вовсе не нужны ответы; и даже не так уж и нужны вопросы.

@темы: Rara avis, Texts, The Johnny of my mind, Sherlock Holmes

---

Восхитительный  Анхель сделал иллюстрацию к "Фотоальбому" Это совершенно волшебный и невероятно атмосферный рисунок, лаконичный и немного безумный

Взглянуть на иллюстрацию.

@темы: Watson+Moriarty=BANG!, "Фотоальбом", Sherlock Holmes

---

Самым главным для меня во втором сезоне был Джим Мориарти. По крайней мере, сейчас я сосредоточена исключительно на нём.

Гифки и картинки, tumblr.com

Для дальнейших размышлений:

@темы: Trinkets, The Jimmy of my mind, The Johnny of my mind, Sherlock Holmes

---

Для Katherine.

Турлоу/Пятый Доктор, Тиган, PG-13, драббл.

Тиган – разумная девушка и признаёт за собой недостатки, которые частенько оборачиваются преимуществами. Безапелляционность, подозрительность, стремление действовать прежде, чем думать, неуёмное любопытство, воля, железная настолько, что то и дело превращается в непрошибаемое упрямство. Все они помогают ей быть чувствительной к малейшим изменениям вокруг и, как правило, спасают ей жизнь; поэтому она не сразу распознаёт подвох, когда речь не идёт о жизни и смерти.

Речь идёт о Докторе и Турлоу.

Нет, она не чувствует себя лишней; нет, они ничего не выказывают явно. Она ловит их полуфразы, их внимательные взгляды друг на друга, запоминает сбившийся набок галстук Турлоу и несмятую постель в его комнате. Она смотрит на то, как они склоняются над консолью, споря о чём-то техническом и сложном, и на ум ей приходит ясная, четкая мысль: между ними что-то происходит. Тиган знает: Доктор – не просто чудак в синей полицейской будке, Турлоу – не просто недисциплинированный земной школьник, и вместе они не просто путешественник и его спутник, а нечто совсем иное.

Когда однажды им троим в очередной раз грозит смерть, Тиган не может удержаться – любопытство когда-нибудь сведёт её в могилу, но, скорее всего, не в этот раз – и бросает взгляд на их руки. На тесно переплетенные, побелевшие пальцы. На соприкасающиеся рукава пиджаков – выцветший черный и бежевый.

Когда они – в очередной раз – выживают, Турлоу берет Доктора за плечо, притягивает к себе и целует.

Тиган несколько секунд думает, как отреагировать, а потом молча уходит в ТАРДИС и говорит ей, касаясь консоли:

- Ох уж эти мальчишки.

ТАРДИС откликается согласным переливчатым гудением.

Тиган улыбается.


Пятый/Турлоу и некоторые их страхи, PG, 624 слова.

- Доктор? Доктор!

Турлоу оборачивается, вправо, влево; отступает на шаг, на два, пока не упирается лопатками в холодное стекло.

- Доктор!

Между зеркалами раскатывается эхо. Турлоу вытягивает руку вперед и касается руки своего отражения.

Рука отражения холодна и тверда, как положено стеклу, но отражение улыбается, в то время как сам Турлоу - нет; его ладонь потеет от страха и соскальзывает вниз. Отражение хмурится и пропадает, мутнея медленно, до тех пор, пока не становится невозможно отличить его от стекла.

- Доктор, - шепчет Турлоу.

Доктор подходит к нему из глубин зеркала. С каждым шагом Доктор множится, бесчисленные преломленные Доктора окружают Турлоу.

Турлоу срывается с места и бежит. Доктор в зеркале несется бок о бок с ним, не отставая и не обгоняя; Турлоу заносит на поворотах, он больно врезается плечом в зеркало – оно отзывается глухим звоном и чуть пружинит. Он останавливается только тогда, когда больше не в силах бежать дальше.

Он упирается кулаками в колени и ловит ртом пыльный воздух.

Его плеча касаются, и он выпрямляется стремительно, как отпущенная пружина.

- Доктор! – Турлоу оборачивается.

Это действительно Доктор.

Другого плеча касаются, уже с другой стороны. Это тоже Доктор.

Третий Доктор берет его за руку, а четвертый проводит по волосам на макушке Турлоу.

Если бы Турлоу верил в какого-нибудь бога, было бы самое время начинать молиться. Но вместо этого Турлоу остаётся только зажмуриться и с силой выбросить вперед руку со сжатым кулаком: единственный способ заставить зеркало перестать отражать – разбить его, единственный способ не видеть иллюзий – лишить себя такой возможности.

Сначала он слышит звон осыпающихся осколков; и только потом чувствует боль.

Вокруг тихо; Турлоу в одиночестве, и сквозь пролом в зеркальной стене льётся солнечный свет. Несколькими пинками Турлоу расширяет пролом и выбирается наружу, на влажную после дождя, сыто чавкающую землю, и садится, потому что колени его решительно подгибаются. С руки капает кровь, и Турлоу морщится, когда жгучая настойчивая боль от осколков ползет вверх, добираясь чуть ли не до локтя.

- Ты ранен? – Доктор в своих светлых брюках плюхается в грязь перед Турлоу, и её щедрые брызги оседают у Турлоу на лице. Он чувствует, как жирные куски земли сползают по щекам, и это неприятно.

- Ты настоящий, - говорит Турлоу полувопросительно. Он не вполне уверен, что готов к ещё одной схватке с сонмом несуществующих Докторов.

- Ты тоже, - замечает Доктор с явным облегчением в голосе.

Турлоу начинает смеяться, но смех быстро переходит в икоту. Надо думать, Доктора, в свою очередь, атаковала толпа Турлоу; ну что же, Доктору повезло, что это не была, скажем, толпа Тиган. Хотя Тиган здесь нет, и с этой точки зрения повезло уже ей.

Доктор вынимает осколки из руки Турлоу, быстро и деловито, и отбрасывает их в сторону не глядя.

- Когда мы вернемся в ТАРДИС, она тебя просканирует, - Доктор придирчиво оглядывает свою работу и перевязывает ладонь Турлоу носовым платком в шотландскую клеточку. – Невидимые глазу осколки могли остаться в ране.

- Хорошо, - соглашается Турлоу. Он согласился бы прямо сейчас на всё, что угодно – кроме, разве что, предложения немедленно вернуться в тот зеркальный лабиринт. – Доктор…

- Да?

- Это точно ты? – Турлоу знает, что вопроса глупее, чем этот, сложно придумать, но страх попасться на удочку кошмара, очередного обмана противно холодит ему внутренности.

- Это я, - серьёзно отвечает Доктор. – Совершенно точно – я.

Он обнимает Турлоу за плечи и притягивает его голову к своей груди; его колени сильнее вдавливаются во влажную грязь. Турлоу осторожно, чтобы не задеть повязку, смыкает руки за спиной Доктора и полной грудью вдыхает запах Доктора – древний, терпкий, прохладный, летучий запах времени и вечности.

Только теперь он чувствует, что снова может как следует дышать.

Губы Доктора касаются нагретого солнцем темени Турлоу.

Турлоу слушает перестук двух сердец и загадывает, что через пять двойных ударов он поднимет голову и поцелует Доктора как следует – живого, настоящего Доктора из плоти и крови.

Раз. Два. Три, четыре.

Пять.

Восьмой Доктор/Турлоу; PG-13, оставляющий R за кадром.
Я ещё не видела фильм с Восьмым и не слушала BFA с ним; однако, это меня не остановило. Вольной иллюстрацией происходящего можно посчитать этот арт. 403 слова.

Турлоу бросает Доктору яблоко, и тот ловит, не отводя от Турлоу настороженного взгляда.

- Я всё ещё не убежден, что знаю тебя, - предупреждает Доктор, прежде чем вгрызться в хрусткое яблоко так сосредоточенно и увлеченно, словно он и вовсе не опасается подозрительного незнакомца Турлоу.

Хотя кому, как не Турлоу, знать, насколько обманчива беспечность Доктора. И насколько она, если на то пошло, искренна.

Турлоу наблюдает за Доктором, приподнявшись на локтях. Длинные вьющиеся волосы давно пора расчесать – короткая стрижка была куда как практичнее; глаза у этого Доктора большие и грустные, ещё грустнее, чем у того, которого помнит Турлоу, - словно этот Доктор знает что-то такое, чего он не может избежать, но очень хотел бы. Турлоу предполагает, что, вполне возможно, так и есть. С Повелителями времени никогда нельзя сказать точно.

- Я, в свою очередь, не могу поверить, что ты меня забыл, - говорит Турлоу. – Должно быть, кто-то намеренно лишил тебя памяти. Или что-то случилось… само. С тобой так часто бывает.

- Ты не похож на того, кому нравится, когда что-то происходит само по себе, - замечает Доктор. Нежно-оранжевые лучи солнца Триона окружают его силуэт клубящейся дымкой. – Расскажи мне. Расскажи, чем мы связаны. Я хочу знать.

- Ты всегда хочешь знать, - улыбается Турлоу. – Всегда, обо всём. – Это несколько странно – испытывать ностальгию по Доктору, лежа на траве в полутора шагах от него же, но Турлоу сложно с собой справиться. – Я путешествовал с тобой некоторое время, когда ты был в пятом воплощении.

- Я помню Ниссу и Пери, - медленно говорит Доктор. – Помню Тиган и Адрика. Но не тебя. Хотя мне кажется, будто в моих воспоминаниях чего-то не хватает.

- Кого-то, а не чего-то, - несколько уязвленно поправляет Турлоу.

Некоторое время они молчат, и Доктор догрызает яблоко, а Турлоу вдыхает полной грудью запах сухой травы и яблочного сока.

- Есть кое-что, что ты наверняка вспомнишь, - Турлоу перекатывается на живот и берет Доктора за руку. Касается губами ровного двойного пульса на запястье.

Под его губами этот пульс учащается вдвое, и Турлоу медленно ведет языком по вене, от основания ладони вверх, насколько позволяют длинные рукава Доктора.

Доктор опрокидывает Турлоу на спину и прижимает его руки к земле, прежде чем поцеловать. У Доктора влажные от яблока губы, и сухая трава колет Турлоу шею; он рывком высвобождает руки и стягивает с Доктора его плотный, длинный, неудобный камзол.

Если Доктор не вспомнит прошлое, Турлоу даст ему настоящее. Настоящего было достаточно для них двоих тогда, в прошлом.

Его должно хватить и теперь.

Пятый/Турлоу, PG, 552 слова.
Ночь в ТАРДИС. Одна из тех, что наступали между Resurrection of the Daleks и Planet of Fire. Возможно, несколько не то, чего хотелось Katherine.

Турлоу не спится во время условных ночей, когда ТАРДИС с приглушенным светом летит через временной вихрь – или не летит, а, скорее, остаётся на одном и том же месте и одновременно на всех местах во всём времени. Турлоу нравится думать об этом – это жутковато, но захватывающе. Как и вся жизнь с Доктором.

Он бредет по длинным коридорам, спускается и поднимается по лестницам – каменным, деревянным, мраморным. Люк в полу открывается перед ним сам, и он, поколебавшись, берется за тянущуюся вниз веревочную лестницу.

Лестница приводит его в огромную комнату с бассейном – шаги Турлоу на скользком полу отдаются эхом, и его отражение в воде рябит и дробится. Он сбрасывает одежду и ныряет в прохладную воду, и плывёт всё ниже и ниже, но так и не достигает дна.

Когда он выныривает, Доктор, заложив руки за спину, стоит на краю бассейна. Турлоу обтирает с лица капли открытой ладонью и говорит:

- Добрый вечер.

- Я думал, что сбросил бассейн в пространство вместе с другими комнатами, - отзывается Доктор невпопад. – Но он всегда возвращается так или иначе, или я путаю и сбрасываю что-то другое. Интересно, что.

Он делает шаг вперед и солдатиком уходит под воду. Турлоу подплывает к нему и цепляется за край бассейна, и ждёт, пока Доктор вынырнет, чтобы заметить:

- Все разумные существа, о которых я знаю, снимают одежду, прежде чем лезть в воду.

Доктор фыркает и встряхивает головой в безуспешной попытке убрать со лба и щёк мокрые прилипшие волосы. Турлоу колеблется с секунду, а потом протягивает руку, чтобы помочь. Доктор не отстраняется от прикосновения, и Турлоу кажется,что это привилегия, позволенная немногим, – трогать Доктора вот так, жестом небрежной заботы, насквозь промокшего Доктора с рассеянным взглядом.

«Зачем устраивать ночь, если никто на борту не спит», - думает Турлоу.

- Наперегонки до дальнего бортика? – предлагает Доктор.

Турлоу не знает, насколько хорош в плавании Доктор, но сам он – не очень. По правде сказать, его умений хватает на то, чтобы держаться на воде и медленно по ней передвигаться.

- Я проиграю, - указывает он на очевидный факт.

- Я дам тебе фору.

- Ты уже давал мне фору, - Турлоу вдруг замечает, что всё ещё касается кончиками пальцев щеки Доктора, и отдёргивает руку. – Много раз. Правда, я так и не понимаю, почему.

Возможно, у ночи в конце концов есть свой смысл. Если бы лампы под потолком бассейна сияли ярче, так, что было бы видно дно бассейна и можно было понять, не засох ли очередной побег сельдерея на лацкане Доктора, - стал ли бы Турлоу задавать этот косвенный вопрос? И стал бы Доктор на него отвечать?

- Я просто верю в тебя, Визлор Турлоу, - торжественно говорит Доктор, и Турлоу невольно давится смехом.

Отчего-то трудно перестать смеяться, и Турлоу хихикает на глазах у серьезного Доктора, и чем сильнее он давит это хихиканье, тем сильнее оно прорывается наружу.

Доктор кладёт руку ему на плечо, и смех уходит сам собой. Турлоу поднимает взгляд и смотрит прямо в светлые, очень старые глаза Доктора.

Лампы под потолком гаснут окончательно; последние блики света пробегают по воде, прежде чем остаётся только кромешная темнота, только прохладные пальцы Доктора на голом плече Турлоу, звук дыхания и непривычный жар в кончиках ушей.

- Наверное, нам пора вылезать из воды, - говорит Турлоу.

- Наверное, - соглашается Доктор.

Ни один из них не делает движения к бортику.

Условная ночь простирается над ними, и до утра всегда будет столько времени, сколько они захотят.

Update.
Турлоу/Джек. Продолжение драббла, написанного на DW One String. PG-13, 602 слова.
Я не вполне довольна результатом, но так или иначе, как представляется мне, это единственный вариант продолжения, возможный для этой истории.

Первый драббл с DW One String.

Турлоу и Джек ещё не повстречали Доктора. Информация о Трионе взята из романа Turlough and the Earthlink Dilemma.
566 слов.

Корабль Джека вместе с полевым госпиталем Чула, надежно укрытым в грузовом отсеке, пришвартован к орбитальной станции; прежде, чем уйти, Джек оглядывает его - ласково, словно очередного случайного любовника.

В баре на станции Триона многолюдно, но никому нет ни до кого дела. Джеку нравится эта планета как раз за безразличие к чужим делам - он находит высокомерие местных Имперских Кланов очаровательным - а в эти дни ещё и за то, что назревающая революция уменьшает шансы на то, что какой-нибудь пытливый таможенник заинтересуется Джеком, практически до нуля. Конечно, для полной гарантии безопасности стоило бы отправиться куда-то, где ещё нет межпланетной таможни, но Джеку хочется ещё немного побыть в окружении привычных ему технологий и нравов.

- Джин-тоник, пожалуйста, - Джек улыбается девушке за барной стойкой - ровно настолько, чтобы та вспыхнула и немедленно принялась за заказ.

- Не советую, - говорит сосед Джека по барной стойке. - Здесь отвратительный тоник.

- Специалист? - ухмыляется Джек, чувствуя, как кровь начинает приливать к щекам - верный признак того, что организм отреагировал на собеседника и начал феромонную атаку.

- Можно сказать и так, - сосед приподнимает в знак приветствия стакан с чистой водой. - Турлоу.

- Джек.

На Турлоу - потрепанный комбинезон со знаками отличия астрофизика одного из многочисленных Клановых исследовательских институтов; у него прозрачные глаза, некрасивое лицо и огненно-рыжие волосы.

Джек любит играть с огнём.

- Воспитанные существа с подобным уровнем феромонов обычно пользуются специальными лекарствами, прежде чем отправляться в публичные места, - говорит Турлоу.

- Боюсь, я плохо воспитан, - сознаётся Джек беспечно. Это старая игра, знакомая Джеку до мелочей, и она никогда не надоедает ему. - А как насчёт тебя?

- Мои манеры всегда оставляли желать лучшего, - Турлоу отпивает глоток воды и облизывает губы - мимолетным, быстрым жестом. Наслаждение - играть с тем, кто так же хорошо, как ты, ориентируется в правилах.

Джеку подают джин-тоник, и он благодарит, не сводя взгляда с Турлоу. Последний чувствует себя в центре внимания как рыба в воде.

- Быть может, что-нибудь покрепче воды? - предлагает Джек.

- Не стоит, - Турлоу обхватывает стакан обеими руками и слегка покачивает в ладонях. Его руки дрожат, вода в стакане идёт мелкой, почти невидимой рябью. - Мне лучше оставаться трезвым.

Джек вопросительно приподнимает брови.

- Там, внизу, - Турлоу указывает на пол, подразумевая Трион, - сегодня утром вспыхнуло восстание. Не в первый раз; но сегодня оно впервые организовано и даже, как ни странно, организовано вполне толково. Сейчас полдень. К ужину мой Клан будет свергнут, и мне предложат либо служить новому режиму, либо подвергнуться наказанию, которое придёт в голову свежеиспеченному правительству, - ссылка, казнь, тюрьма. Не хотелось бы приходить на собственный суд пьяным.

- Как насчёт варианта "сбежать, пока революция не добралась до этой станции"? - Джек вовсе не уверен, что хочет предложить подвезти Турлоу до соседней Солнечной системы - у Турлоу буквально написано на лице, что он - ходячая проблема; но любопытство грызёт Джека, и он не может не спросить.

Турлоу качает головой.

- Есть вещи, от которых не сбежишь. Никогда.

Джек не вполне уверен, что понимает, о чём говорит Турлоу, но это не мешает им всё же провести пару приятных часов в отдельном номере станционной гостиницы перед тем, как Джек улетает.

Он понимает это довольно скоро - на Земле, в разгар Лондонского Блица.

Иногда Джек гадает, как сложилась судьба Турлоу, и не пришлось ли ему отступиться от тех своих слов, чтобы спасти собственную покрытую веснушками шкуру.

Возможно, когда-нибудь он узнает ответы на эти вопросы лично.

Продолжение

Вспомнить Турлоу и сложно, и просто одновременно. Как птенец из скорлупы, из глубин памяти пробивается смутное воспоминание о мягких волосах, безнадежно смятом комбинезоне астрофизика и страхе в голосе — тем более сильном, что готовность принять неизбежное перекрывает его. Память Джека вмещает многие века, но остаётся человеческой, и что-то он забывает, а что-то хочет забыть, и обычно ему это удаётся.

— Похоже, я много пропустил, — Джек целует Турлоу в губы в знак приветствия, и тело реагирует на это прикосновение так же, как и тысячу и одну жизнь назад. — Кажется, в прошлый раз у вас начиналась революция, и тебя собирались казнить?

— Как видишь, меня не казнили, — Турлоу поднимает руку, подзывая девушку за стойкой, и Джек зачарован расторопностью, с которой девушка повинуется малейшему жесту Турлоу. — Правда, сослали в ужасающую дыру на задворках Вселенной, но, в конечном итоге, всё обернулось к лучшему. Джин-тоник для моего друга, пожалуйста.

— Вот как? — Джеку кажется, что за словами Турлоу кроется нечто важное, но он пока не может понять, что именно.

Турлоу улыбается. В его чашке на этот раз не вода, но чай — земной чай, судя по запаху.

— Тебе что-нибудь говорит имя «Доктор», Джек? — спрашивает он, и в его словах нежность, знакомая Джеку слишком хорошо.

— Больше, чем нужно, — сознаётся Джек. — И гораздо меньше, чем я хотел бы.

— Твоё здоровье, — говорит Турлоу и поднимает свою чашку, и Джек поднимает свой бокал с джин-тоником.

В этот раз тоник — отличного качества.

— Так что ты теперь, национальный герой? — интересуется Джек. На стене за стойкой — фотография Турлоу, отмахивающегося от фотографа; в глазах Турлоу — спокойствие, которого в них не было прежде.

— Что-то вроде того. Долгая история.

— У меня есть время. Очень много времени.

— История в обмен на историю, — предлагает Турлоу.

— Моя история намного длиннее твоей, — предупреждает Джек.

Турлоу смеётся и допивает чай залпом.

— В таком случае, можешь начать прямо сейчас.

И Джек начинает рассказывать. Он говорит долго, до тех пор, пока в суточном цикле станции не наступает ночь, и бар не закрывается.

Среди смятых простыней, обнимая Турлоу, чувствуя его тепло, размеренную пульсацию крови под его кожей, летучую влагу их общего пота, Джек слушает его историю; и временной вихрь внутри Джека слегка жжёт нервные окончания, словно затягивая некую рану, о существовании которой он даже не подозревал.

— Ты не спросил, каково это — быть бессмертным, — говорит Джек.

— Мои способности к логическому мышлению позволяют заключить, что это далеко не всегда приятно, — Турлоу говорит чуть снисходительно, и Джеку хочется либо щелкнуть его по носу, либо заткнуть поцелуем, но он не делает ни того, ни другого. — С другой стороны, — Турлоу становится серьезным, и Джек хмурится, — ты ведь не жалеешь о том, что за знакомство с Доктором ты будешь расплачиваться, пока вселенная не погибнет, и, возможно, после этого.

Это не вопрос, это утверждение. Для второй встречи Турлоу знает Джека слишком хорошо, но Джека это не тревожит. В конце концов, ему тоже известно о Турлоу больше, чем кому бы то ни было другому. Даже Доктору.

О том, что приходит утро, они узнают по звуку деловитых шагов в коридоре и отдалённым разговорам. Джек слушает эти звуки, примостив подбородок на затылке Турлоу так, чтобы волосы не щекотали, и думает о том, что по вселенной тут и там разбросаны такие же, как они, тоскующие по звуку дематериализующейся ТАРДИС. Отчего-то эта тоска, разделенная на двоих, становится вполне терпимой и даже сладкой — в той мере, в какой сладок засахарившийся мёд.

Джеку пора уходить, и у Турлоу наверняка есть дела.

Они продолжают лежать на кровати в тесном гостиничном номере без окон, и за запертой дверью звуки дня приглушены и неразборчивы, и словно бы вовсе не существуют.

— Почему бы тебе не остаться ненадолго на Трионе, — говорит Турлоу, глядя в потолок.

— Почему бы и нет, — говорит Джек.

Действительно, почему бы и нет.

Так или иначе, у него в запасе очень много времени.

запись создана: 29.11.2011 в 00:15

@темы: Rara avis, Doctor Who, Texts, Ginger shall be hot in the mouth (the Doctor + Turlough)

---

Я перевела один из драбблов, написанных для Katherine (Восьмой/Турлоу), на английский язык, несмотря на то, что английский - не мой родной язык, и выложила его на A Teaspoon And An Open Mind.
The Present.
I wonder now whatever I did all that for, though.

@темы: Doctor Who, Texts, Ginger shall be hot in the mouth (the Doctor + Turlough)

---

Майджи №3.

Вольный сиквел к тексту о больном Джиме и тексту об отчете Майкрофта для Парламентской Ассамблеи Совета Европы.

Название: -
Автор: Цикламино
Персонажи: Джим Мориарти, Себастьян Моран, Майкрофт Холмс
Жанр: общий
Рейтинг: PG
Саммари: Майкрофт ищет, а Джим ждёт.
Примечания: 1. Таймлайн - 11 ноября две тысячи десятого года (первый день саммита стран Большой Двадцатки в Сеуле). 2. Майджи, несомненно, присутствует.
Размер: 551 слово.
Статус: закончен.

Читать дальше

Сваи моста через реку Ханган одна за другой вспыхивают чуть призрачным светом. Сумерки сгущаются быстро, и ветер становится сильнее. Себастьян наблюдает за тем, как этот ветер треплет волосы Джима, и молчит. Когда Джим думает, молчание – единственный разумный выбор, и никто никогда не назвал бы Себастьяна неразумным человеком.

В подзорную трубу можно увидеть Национальный музей Кореи. Себастьян воображает, как толпа преисполненных собственной важности мужчин в деловых костюмах бродит по светлым, аккуратным залам. Возможно, они рассматривают знаменитую пагоду, слегка замедлив шаг перед тем, как вновь ускорить его и отправиться на рабочий ужин.

Саммит Большой Двадцатки. Взрыв будет поистине большим.


Майкрофт поднимается по пологой лестнице Национального музея – шаг, другой, подошвы ботинок слегка пружинят. За премьер-министром нужен постоянный и неуклонный присмотр, и, хотя Майкрофт предпочёл бы остаться в Британии, визит в Сеул оказался неизбежен. На повестке дня среди прочих вопросов стоят волнения в Ирландии, и Майкрофт полагает своим долгом проследить за тем, как пройдёт их обсуждение. Это может оказаться более важным, чем представляется сейчас.

В конце концов, Майкрофт знает, что Джим Мориарти порой позволяет своей речи обрести мягкий ирландский акцент, и что не так давно сепаратисты заговорили с новым жаром.

Майкрофт заходит в музей, полный гулких отзвуков разговоров, и выискивает взглядом охрану – что несложно, учитывая, что каждый зал и коридор сегодня кишит ею.

- Вы и вы, - указывает он зонтиком. – Будьте так добры, проверьте обеденный зал.

- Всё проверено, сэр, - рапортует охранник; уголок его рта пренебрежительно изгибается на долю миллиметра, демонстрируя, что именно охранник думает о параноидальных политиканах. – Всё чисто, сэр.

- Я настаиваю на ещё одной проверке, - Майкрофт любезно улыбается. – На тщательной проверке, лейтенант.


- Если он не обнаружит бомбу, я буду разочарован, - Джим снисходит до объяснений, и Себастьяу нет нужды уточнять, кто такой «он». – Если обнаружит – разочарован снова.

- Чем именно? – Себастьян не добавляет положенное «сэр». Маленькая драгоценная вольность, позволенная ему одному; подобно тому, как только капитан-лейтенант личной гвардии французского короля мог называть последнего не «Ваше Величество», а «капитан».

Эта мелочь значит для Себастьяна многое. Возможно, даже больше, чем многое.

- Провалом плана, Себастьян, - Джим морщится. Ветер с реки заставил его скулы покраснеть – нездорово, неровно. – Не показывай мне всякий раз, до какой степени ты туп, дорогой, иногда это раздражает.

Себастьян надеется, что Джим не простудится на этом ветру, посреди Сеула, в разгаре многоступенчатой операции, в которой взрыв лидеров большой Двадцатки – всего лишь один из первых шагов.

Это было бы вовсе невыносимо.

Ветер пахнет остро и кисло, словно доносится с кухни местного ресторана.


Проверка завершается тем, что Майкрофт указывает охране на проводки толщиной в волос, вплетенные в скатерть, и наблюдает за безуспешными попытками вычислить частоту, по которой должен пройти активирующий сигнал.

Пожалуй, если бы попытки увенчались успехом, Майкрофт был бы разочарован. Но в течение ужина Антея находится рядом с местным начальником охраны, а позднее присылает Майкрофту смс: «Нет». Разумеется, нет.

Майкрофт представляет себе самые грязные ругательства, какие знает, произнесенные с ирландским акцентом, и это приводит его в удивительно благоприятное расположение духа.


Когда Джим нажимает кнопку на своём мобильном телефоне, Себастьян инстинктивно напрягается, хотя и знает, что взрыв на малейшим образом не повлияет на него. Он ждёт секунду, другую, третью, десятую.

Взрыва не происходит.

Джим швыряет телефон в воды Хангана и смеётся, запрокинув голову к небу.

Себастьян чувствует, как по телу проходит озноб, и знает, что ветер здесь ни при чём.

Небо над Сеулом темно и беззвездно, как глаза Джима.

@темы: Texts, Mycroft+Moriarty=AURORA BOREALIS, Sherlock Holmes

---

Запись для однострочников с DW One String.

VIII-40
Донна|(/)Десятый|(/)Турлоу. Случайная встреча. "- Мальчики, мы мир спасать идём или как?"
В результате: Десятый/Турлоу, 268 слов, фраза видоизменена.

Читать дальше

- Сюда!

Донна глубоко дышит, прижавшись спиной к стене; эта стена в любую секунду может разлететься на куски, но у них есть несколько секунд, чтобы отдохнуть, драгоценных секунд, пропитанных запахом пороха и огня.

- Спасибо, - говорит Доктор и улыбается неожиданному союзнику тепло и безмятежно, и губами, и глазами, как он это умеет - специальной "я-превращу-вас-в-своего-преданного-друга-за-четыре-секунды-начинайте-отсчет" улыбкой. - Огромное спасибо! Я Доктор, кстати, а вы?

Неожиданный союзник снимает тяжелый шлем и, морщась, проводит ладонью по жесткому ежику рыжих волос.

- Я когда-то знал человека, который называл себя Доктором, - говорит он. - Правда, тот человек выглядел совсем иначе.

Доктор молчит, растеряв и безмятежность, и неизменный апломб.

- Турлоу, - говорит он, когда пауза слишком затягивается. - Турлоу, это ты.

Турлоу вздрагивает.

- Доктор?..

Донна чувствует спиной тяжкую дрожь взрыва и дробный трепет осыпающихся кирпичей и штукатурки - война подступает всё ближе, всё быстрей.

Турлоу подаётся вперед и целует Доктора.

Доктор на миг замирает, а затем медленно, неуверенно обнимает Турлоу - одну руку на плечи, другую на затылок - и отвечает на поцелуй. Пыль оседает в волосах Доктора и Турлоу, и оба буквально седеют на глазах у Донны.

- Мальчики! - кричит она, перекрывая взрывы. - Эй! У нас тут мир, который надо срочно спасти, вы не забыли?

Доктор прерывает поцелуй и тянет Турлоу за руку:

- Бежим!

- Как раньше, - ухмыляется Турлоу и подмигивает Донне.

Они бегут, петляя под падающими бомбами, уворачиваясь от пуль. Турлоу смеётся на бегу, сбивая дыхание, и Доктор, улыбаясь, оборачивается то на него, то на Донну, не обращая внимания на то, что впереди и под ногами.

Донне кажется, она могла бы бежать так вечно.

IX-55
Люк, Клайд и Рани - спутники Доктора. Жизнь без Сары Джейн.
Джен, ангст, 170 слов.

Он забирает их с собой и показывает им Вселенную.

Комната Клайда забита набросками удивительных миров и невероятных существ. Записная книжка Рани распухла от заметок о вещах, о которых она никогда не сможет рассказать никому на Земле. Люк помогает Доктору чинить ТАРДИС, и если поначалу Доктор был вспыльчив и нетерпелив, обучая его, то сейчас они понимают друг друга без слов.

Они так быстро перестают быть детьми. Они позволяют Доктору утешительно обнимать их только раз в году - когда они навещают могилу Сары Джейн. Только тогда Люк и Клайд до боли сжимают ладони Доктора, а Рани прячет лицо у него на груди, скрывая слезы.

Каждый год, вернувшись с кладбища, они бегут сквозь пространство и время всё быстрей и быстрей. Не останавливаясь. Не оглядываясь назад.

Иногда Доктор сомневается в том, что поступил верно, но когда смех Люка, Рани и Клайда звенит под теми же небесами, под которыми звенел смех Сары Джейн, он перестаёт сомневаться.

В конце концов, научить их бежать - это всё, что он может сделать.

Это всё, что он умеет сам.

+ 2

III-73
Пятый/Турлоу. Рисунок на память.
217 слов.

Турлоу рисует пейзажи. Миры, о которых он никогда не думал, которых не мог представить, бесконечно чуждые привычным Триону и Земле. Доктор рассматривает его рисунки и кивает - слегка, почти незаметно. Турлоу впитывает эти жесты одобрения, полуулыбки, случайные прикосновения, как губка впитывает воду.

Ему хотелось бы нарисовать Доктора, но он не решается, потому что показать Доктору его собственный портрет кажется немыслимым, возмутительным; это означает переступить границу, которую Турлоу установил для себя сам - давно, раз и навсегда. Границу интимности, доверия и беззащитности.

Поэтому однажды ночью Турлоу приходит в безлюдную комнату с консолью и рисует рычаги, кнопки, переключатели, которых касались руки Доктора. Рисует сюртук Доктора, небрежно брошенный на вешалку, шляпу на мониторе пространственных колебаний, крикетную биту в углу, рисует мерцающий приглушенный свет и белые стены.

Он оставляет альбом открытым на этой странице, выходя из ТАРДИС на очередной планете, чтобы не забыть потом показать его Доктору - попробовать границу на ощупь и убедиться, действительно ли она опутана колючей проволокой и действительно ли её не стоит переступать.

Очередная планета оказывается планетой Огня, и единственное, о чём Турлоу по-настоящему сожалеет, - это о том, что не увидит реакции Доктора на этот рисунок.

Может быть, это и к лучшему, но Турлоу почти уверен, что нет.

Со временем "почти" исчезает, но это не имеет значения, потому что Турлоу больше никогда не встречает Доктора.

III-72
Пятый/Турлоу. Расскажи мне о своей родной планете.
201 слово.

- У меня порвался галстук, я ужасно хочу есть, а ещё нас беспричинно казнят через полчаса, - резюмирует Турлоу. На фоне тюремных стен, в слабом свете, падающем в зарешеченное окошко, его волосы сияют, и Доктор щурится.

- Типичный день, - замечает Доктор.

Турлоу кивает и добавляет:

- Хотя всё-таки мне нравился этот галстук.

Становится тихо, и Доктор не знает, что сказать, чем заполнить эти полчаса до того момента, когда у них появится единственная, первая и последняя возможность совершить побег.

- Расскажи мне о своей родной планете, - неожиданно просит Турлоу. Его голос звучит устало и спокойно, но его пальцы нервно переплетаются и расплетаются, хаотично, непрестанно.

- Моя планета - Галлифрей... Но лучше ты расскажи мне о своей, - предлагает Доктор.

- Я не люблю говорить о Трионе, - признаётся Турлоу. - Меня оттуда изгнали. На Землю.

- Меня с Галлифрея - тоже, - указывает Доктор.

Они смеются, хотя что смешного в том, что родные планеты избавились от них обоих, ни один из них не взялся бы объяснить.

Доктор берет Турлоу за руку и слегка сжимает. Турлоу резко прекращает смеяться и медленно, осторожно переводит взгляд с зарешеченного окна на Доктора.

И Доктор чувствует, как пальцы Турлоу расслабляются и сильно, уверенно сжимают в ответ.

Остро не хватает заявок с Доктором (Пятым или любым из ньюскульных) и Турлоу. Это ощущение нехватки похоже на никотиновую ломку.

запись создана: 22.11.2011 в 19:35

@темы: Doctor Who, Texts, Ginger shall be hot in the mouth (the Doctor + Turlough), My Sarah Jane

---

Для себя.

Клип, Пятый/Турлоу, Одиннадцатый/Турлоу

@темы: Doctor Who, Ginger shall be hot in the mouth (the Doctor + Turlough)

---

Приятная мелочь :)

Моя заявка на DW One String.

@темы: Doctor Who

---

Без названия.

Сиквел к тексту о больном Джиме.

Название: -
Автор: Цикламино
Персонажи: Майкрофт Холмс, Антея
Жанр: общий
Рейтинг: PG
Саммари: Майкрофт перечитывает отчёт о свином гриппе для Парламентской Ассамблеи Совета Европы.
Примечания: 1. Таймлайн - июнь две тысячи десятого года. 2. Дженовый майджи, несомненно, присутствует.
Размер: 364 слова.
Статус: закончен.

Читать дальше

Отчет безупречен. Его единственный недостаток – то, что он запоздал более чем на год.

Майкрофт не может припомнить, когда он в последний раз испытывал это саднящее, надоедливое чувство ошибки, и это одновременно и раздражает, и восхищает его.

- По вине Всемирной организации здравоохранения, правительств стран континента и учреждений Евросоюза имела место растрата государственных средств, а населению внушались необоснованные страхи, - читает он вслух и улыбается.

Всемирная организация здравоохранения виновата только тем, что глупа, но за глупость нужно платить. Майкрофт на миг прикрывает глаза, подсчитывая, сколько голов полетит после того, как Парламентская Ассамблея Совета Европы одобрит этот отчет.

Разумеется, она его одобрит.

За излишний ум тоже нужно платить, но обеспечить этот аспект справедливости сложнее, чем хотелось бы. Майкрофт пролистывает последние доклады своих агентов, пока Антея готовит чертовски горький кофе без сахара; след большей части денег, поступивших на счета компании Roche* от паникующих государств, теряется в мутном море цифр. Пытаться вычислить того, кто их в конце концов получил, - всё равно что ловить сетями пену на гребнях волн.

- Вы пропустили удар, сэр, - замечает Антея, ставя чашку на стол.

От чашки пахнет свежесваренным кофе, корицей и миндалем. На вкус кофе напоминает деготь, такой же черный и густой.

- Я наношу ответный, - это звучит так, будто Майкрофт оправдывается, и это тоже раздражает.

- Этого недостаточно, сэр, - возражает Антея, отступая на привычное место – за спиной Майкрофта, у стены, незримая услужливая тень. Незримая, но, как правило, слышимая. – Вам необходимо ударить первым, иначе вы проиграете до того, как схватка начнётся.

- Напомни мне побольше загружать тебя работой, чтобы не оставалось времени на дешевую философию, - откликается Майкрофт.

Он может с уверенностью сказать, что Антея позволяет себе улыбку, прежде чем всецело заняться потоками информации, ежесекундно проходящими через её телефон.

Она знает, что права, и он знает это тоже.

* * *

Седьмого июня Парламентская Ассамблея Совета Европы всецело одобряет отчет.

Девятого июня на тихой провинциальной свадьбе в провинции Кандагар гремит взрыв: тридцать девять убито, свыше семидесяти ранено. На личную почту Майкрофта с незнакомого адреса приходит изображение улыбающейся свиньи, обмотанной взрывчаткой.

В этот день Майкрофт пьёт кофе без корицы и миндаля.

Сладости этой войны на двоих – вполне достаточно.



*Швейцарская фармацевтическая компания, производитель Tamiflu, лекарства от штамма гриппа H1N1 (свиного гриппа).

@темы: Texts, The Jimmy of my mind, Mycroft+Moriarty=AURORA BOREALIS, Sherlock Holmes

---

Полагаю, большинству известно, чей сегодня день рождения.

Для таких же, как я, любопытствующих: в декабре этого года выйдет его биография "Andrew Scott: More Than Moriarty", за авторством Гейл Глейзер, судя по всему, давней его поклонницы. Здесь можно найти её статьи о нём.

Взглянуть на обложку книги.

Пока что из всей книги доступно только

одно предложение:

одно предложение:
In the prime of his career at age 35 after many leading roles in movies, television, and theater on both sides of the Atlantic, Irishman Andrew Scott started on his professional journey when he was discovered in a Saturday afternoon acting class in his home town of Dublin at fifteen.

@темы: Trinkets