Мне напомнили о том, что сегодня у меня день рождения
Сегодня мне исполняется тридцать один год.

В честь этого собираю в пост два драббла со своими ОТП по "Доктору Кто" и "Шерлоку", написанные на днях. Оба представляют собой пример того, что в английском языке называется self-indulgence, и идеально подходят на роль подарка от меня для меня же. Возможно, для вас тоже

Kink 11.42
Джон/Джим
Джима возбуждает огонь, свечи, воск, поэтому он использует их, занимаясь сексом с Джоном.

405 слов.

Джон наклоняет свечку – быстро и уверенно. Капля растопленного воска падает на светлую, нежную кожу живота; Джим шипит сквозь стиснутые зубы, его мышцы непроизвольно сокращаются. Джон проводит кончиками пальцев вокруг быстро застывающего воска, и мышцы сокращаются снова. Джим выдыхает сквозь зубы ругательства, неразборчивые, бессвязные, слитные, словно одно-единственное длинное слово.

Воск стекает по свече, на руку Джону, и он перехватывает свечу поудобнее. Он не любит боль, которой можно избежать, и вряд ли когда-нибудь поймёт, что Джим находит в беспомощности, в ожогах, в опасности. Но его более чем устраивает быть тем, кому Джим доверяется в достаточной степени, чтобы позволить связать себя и причинить боль.

Не то чтобы Джим на самом деле доверял Джону – Джим не доверяет никому. Но здесь, за закрытой дверью спальни, создаётся иллюзия, будто Джон контролирует ситуацию.

И как знать, возможно, он действительно контролирует её в большей степени, чем Джиму того хотелось бы.

Джон берет Джима за запястье и подносит огонёк свечи к центру его ладони - близко, почти касаясь, едва-едва. Джим запрокидывает голову, тяжело дышит, почувствовав жар.

- Я могу тебя покалечить, знаешь ли, - говорит Джон.

Джим облизывает пересохшие губы. Огонь свечи отражается в его глазах, темных, как перезрелые ягоды черешни.

- Можешь, Джонни, - соглашается он – слишком охотно, чтобы за этими словами не крылся подвох. – Сделай это. Ну же, сделай. Прожги мне ладонь.

- Ты чересчур много разговариваешь, - замечает Джон и наклоняет свечу над грудью Джима.

Тонкая струйка воска ложится неровными кругами вокруг левого соска, всё ближе и ближе. Джим выгибается, скованный веревками, подаётся навстречу боли; Джон отводит свечу в сторону, когда следующая капля уже готова упасть на сосок, и наклоняется, чтобы обхватить его губами.

Джим вскрикивает, хрипло, полузадушенно. Джон чувствует, как содрогается всё тело Джима, чувствует неестественный жар, идущий от его кожи, и влажность его семени.

- Это было неплохо, Джонни, ты делаешь успехи, - говорит Джим. Джон в отместку прихватывает сосок зубами.

Джим смеётся.

- Развяжи меня, - говорит он.

Джон поднимает голову и смотрит в лицо Джиму. И улыбается.

- Всё-таки, - замечает Джон, - ты говоришь слишком много.

И подносит ещё горящую свечу к ребрам Джима.

Джим выдыхает – изумленно, резко. Джон чувствует знакомый ещё с Афганистана запах обожженной плоти.

- У нас, - напоминает Джон, - впереди ещё вся ночь.

После паузы Джим кивает. Его глаза блестят слезами неожиданной боли, но он улыбается сыто и довольно.

К утру Джон сотрёт эту улыбку с его лица.

Для этого у Джона более чем достаточно и времени, и ненависти, и любви.



DW One String VII-21
Десятый/Джек. Необходимость (в связи с новым приключением) минут на десять зайти в гей-бар.

432 слова.

Джек наблюдает за тем, как Доктор принимает от бармена разноцветный, кислотно-яркий коктейль и благодарит сияющей улыбкой. Бармен немедленно улыбается в ответ и даже пытается начать разговор, но Доктор поворачивается к Джеку и говорит деловито, азартно:

- Будь начеку. Он может оказаться кем угодно.

Джек закатывает глаза и кивает. Кому-кому, а ему не нужен инструктаж по поимке инопланетян, способных менять внешность как перчатки и путешествовать сквозь время и пространство.

Рано или поздно он догоняет их всех.

Ожидание затягивается. Джек чувствует кожей напряжение того, кого они ищут, но в толпе и шуме сложно вычислить, кто это. Доктор разбалтывает соломинкой все слои своего коктейля в неоднородную массу и пьёт, щурясь то ли от удовольствия, то ли от непривычного вкуса. Джек ловит взгляды, устремленные к Доктору – похотливые, восхищенные, трепетные, жадные – и обнимает его одной рукой за плечи, придвигаясь ближе.

Пусть Доктор не принадлежит ему самому, но и никому другому он не принадлежит тоже.

- Не увлекайся, - беспечно предупреждает Доктор. Слишком беспечно, чтобы Джек принял это за чистую монету.

- Это всего лишь дружеский жест, - протестует Джек, не отодвигаясь. – Но если ты подумал о чём-то большем, то я не против…

Джек собирается сказать ещё что-то, но Доктор вдруг вжимается в него, обхватывает за шею, утыкается холодными губами в чувствительную точку под ухом. Джек костенеет, а Доктор шепчет, щекоча дыханием:

- Он слева от тебя, второй столик от окна. Слишком устал, оставил зрачки вертикальными. Не двигайся, не то мы его спугнём.

От Доктора пахнет чаем и чем-то сладковато-пыльным, как само время, - неуловимый привкус, такой же, как этот запах, остаётся на губах Джека всякий раз, как он вновь оживает.

- Что ты предлагаешь? – спрашивает Джек и, пользуясь моментом, кладёт руку Доктору на пояс.

Полы пиджака и рубашки чуть задрались, и Джек чувствует под указательным пальцем полоску прохладной кожи.

- Закоротить его вихревой манипулятор, а потом действовать. Звуковая отвертка, мне нужна звуковая отвертка… - Доктор запускает руку в карман брюк и ищет отвертку.

Он ищет её долго и всякий раз, проверив очередной закоулок своего безразмерного кармана, разочарованно фыркает Джеку в шею.

Джек гадает, действительно ли Доктор не замечает, во что упирается коленом, или же просто не хочет замечать. С Доктором никогда нельзя знать наверняка.

- Не может быть, чтобы ты засунул её так далеко с тех пор, как в последний раз ею пользовался, - замечает Джек и крепче обнимает Доктора.

Отвертка, лежащая во внутреннем кармане пиджака, неудобно давит ему на грудь через все слои ткани.

Джек смеётся и целует Доктора в ближайшее место, до которого может дотянуться, – в край уха.

Доктор напрягается, пытаясь отодвинуться, но тут же обмякает и упирается лбом в плечо Джека.

И смеётся тоже.

@темы: Doctor Who, Texts, Watson+Moriarty=BANG!, Doctor+Jack=ETERNITY, Sherlock Holmes, Me

---

Vislor Turlough.

Глянцевая красота редко производит на меня впечатление. Как правило, я предпочитаю некрасивых людей, в которых чувствуется порода и своя собственная гармония. Людей, странным образом схожих с картинами Модильяни и Боттичелли и тонкими, пронзительными звуками струнных инструментов.
Я отношу Турлоу, сыгранного в сериале "Доктор Кто" Марком Стриксоном в 1983-1984 годах, к числу таких людей.

Гифки, скрины, фотографии.

@темы: Doctor Who, Trinkets

---

Очередная безделушка с Sherlock Fest.

Kink 3.1. Анджело / Шерлок. Пре-сериал, NC-17.
NC не вышло. Таймлайн - около десяти лет до событий сериала.

421 слово

Шерлок погружает руки в фонтан. Вода холодит пальцы, край бортика впивается в бедро.

Италия. Бокаччино, Джордано, Кариани, Рафаэль, Модильяни, Тициан. Имена текут сквозь мысли так же, как вода сквозь пальцы, уходя бесследно. Шерлоку нет нужды забивать свой жесткий диск пылью веков, и он смывает её с себя, прикладывая к вискам мокрые ладони.

- Bello, - говорит кто-то поблизости, восхищенно, благоговейно.

Шерлок оборачивается, чувствуя, как капли ледяной воды стекают по скулам.

Итальянец. Тридцать два или тридцать три года; не женат; мозоли на пальцах – профессиональный взломщик и хороший автомеханик; содержимое яркого прозрачного пакета – любит и умеет готовить, живёт один, не чужд спиртному, не вегетарианец; взгляд, раздевающий Шерлока, - предпочитает мужчин.

Шерлок отворачивается обратно к фонтану – случайные связи не его конёк, и даже неслучайные сейчас ему не нужны, потому что сейчас нужно сосредоточиться и придумать план мести Майкрофту за «семейное путешествие, которое расширит твои культурные горизонты, il mio fratello minore».

Мама так расстраивается, когда Шерлок отказывается идти в музей.

Шерлок находит музеи бессмысленными.

Лоренцетти, Корреджо, Фетти, Черрини, Росси, Боттичелли.

- Добрый вечер, - обращаются к нему на английском – с грубым, твердым итальянским акцентом.

Шерлоку нравится этот акцент – после целого дня очень изящных искусств он находит всё грубое и твердое привлекательным, хотя бы ради разнообразия.

- Меня зовут Анджело, - всё тот же итальянец присаживается на бортик, так близко от Шерлока, что их колени соприкасаются, вытертая джинса и лёгкий лён. – Как тебя зовут, bello?

Шерлок решает, что это даже забавно. Знакомиться на улице – как бы это расстроило маму и Майкрофта.

- Шерлок, - говорит он. Голос, которым не пользовались несколько часов, звучит ниже, чем обычно, и более хриплый.

Зрачки Анджело расширяются, и Шерлок наблюдает за этим, как завороженный.

Анджело облизывает губы.

- Есть планы на вечер, Шерлок? – спрашивает он.

Шерлок зачерпывает пригоршню воды из фонтана – смочить горло и дать себе время на обдумывание ответа. Анджело пристально следит за тем, как Шерлок приникает губами к своей ладони, слизывает беглую каплю, почти скатившуюся на подбородок, быстро обводит языком зубы, которые заломило от холодной воды.

Свободная ладонь Анджело нервно сжимается и разжимается. Она тоже грубая; мозолистая, загорелая. Разительный контраст с бледными ладонями Шерлока, не знавшими тяжелой работы.

Хотя Шерлок уверен, что, представься ему случай, он мог бы преподать Анджело мастер-класс по вскрытию замков.

Не то чтобы это – именно то, чем они, по-видимому, собираются заняться сегодня вечером.

- Никаких, - говорит Шерлок и улыбается одними губами. – Есть идеи?

Анджело берет Шерлока за руку и целует его запястье.

Шерлок вздрагивает, когда от простого прикосновения по телу прокатывает тяжелая, мутная, жаркая волна.

- Много идей, bello, - отвечает Анджело. – Очень много.

@темы: Rara avis, Texts, Sherlock Holmes

---

По мотивам реальных событий.

Название: -
Автор: Цикламино
Персонажи: Джим Мориарти, Себастьян Моран
Жанр: общий
Рейтинг: PG
Саммари: Джим болен и невыносим.
Примечания: 1. Таймлайн - апрель две тысячи девятого года, пре-сериал. 2. Дженовый майджи, несомненно, присутствует.
Размер: 820 слов.
Статус: закончен.

Читать дальше

Джим невыносим всегда. Простуженный Джим невыносим втройне по сравнению с обычным состоянием. С каждым приступом кашля, с каждым использованием носового платка Джим всё более зол. Позволь Себастьяну его въевшееся на клеточном уровне чувство субординации, он сказал бы о Джиме: сатанеет.

- Я не могу думать, - Джим моргает, и его глаза слезятся от света. – Я чувствую, как медленно, медленно мысли движутся по извилинам, и это невыносимо, ты слышишь меня? Невыносимо! – кричит Джим; кашель обрывает крик. Джим разгибается с усилием и швыряет в Себастьяна пустой блистер из-под лимонных пастилок.

Край блистера острый – скорее всего, заточен специально – и оставляет глубокий порез на тыльной стороне руки Себастьяна.

Джим корчится на кровати, зажимая руками голову – она болит от громких звуков, болит от света, болит от злости, от бессилия.

Джим не привык быть бессильным, Себастьян знает это очень хорошо. Джим не привык, чтобы его подводило собственное тело, послушное и гибкое, сильное или слабое в зависимости от того, что ему нужно.

Мало кто к этому привык, но обычно люди мирятся с этим быстро.

Джим не мирится ни с чем, что ему не по нраву, но не может победить мокроту в легких и слизь в носовых пазухах. Это доводит его до безумия, слепого, жаркого, темного, и Себастьяну было бы смешно, если бы не было страшно.

Себастьян приносит Джиму разведенный водой сироп от кашля, запас чистых платков, теплый чай. Кашель утихомиривается, и Джим, успокоенный, как разнежившаяся на солнце гадюка, растягивается на кровати, улыбается Себастьяну холодно, одними губами.

Его губы обветрены от жара, и на щеках – нездоровые красные пятна.

- Вот, значит, как это происходит у всех остальных. Мыслительный процесс, если его можно так назвать. Всегда думал, что у остальных мысли – как улитки, - Джим корчит гримасу, вытягивает губы трубочкой, изображает склизкое хлюпанье, имитируя тот звук, что издают мысли окружающих. – Полезный опыт – болезнь, весьма полезный, Себастьян. Хотя и досадный сверх меры.

Джим вытирает слезящиеся глаза рукавом рубашки и подтягивает к себе ноутбук. Себастьян отворачивается, чтобы не видеть, как ослабевшие пальцы Джима то и дело соскальзывают с гладкого пластика, и уходит из комнаты – за флаконом глазных капель. Они понадобятся, когда глаза Джима начнёт резать от монитора, и Джим, прижав ладони к крепко зажмуренным векам, будет сквернословить, как матрос, на пяти языках.

Джим смеётся, когда Себастьян возвращается в комнату, и ему не перестаёт быть весело даже тогда, когда в горле начинает першить, и смеяться больше невозможно.

- Ты только взгляни, Себастьян, только посмотри на это, - Джим манит его пальцем, и Себастьян глядит в монитор ноутбука через плечо Джима, предварительно проверив, нет ли поблизости оружия.

Предыдущий доверенный телохранитель мистера Мориарти однажды последовал точно такому предложению и распрямился после этого с ножом в яремной вене – в назидание за то, что дал волю излишнему любопытству.

Однако, либо сам Себастьян, либо то, что на мониторе – особый случай, и Джим не предпринимает попытки убить. Вместо этого он стучит клавишами, выделяя одну за другой строки в таблице статистики подвижек на мировой торговой бирже.

Откровенно говоря, Себастьян мало что в этом понимает, но Джим – редкий случай – снисходит до объяснений.

- За прошедшие сутки акции двенадцати разных фармацевтических компаний по всему миру последовательно поднялись на тридцать девять и три десятых пункта.

- Тридцать девять и три десятых? – полувопросительно повторяет Себастьян. Единственный раз, когда Джим согласился измерить температуру, градусник показал именно столько.

- Именно! – ликующе восклицает Джим. – И взгляни-ка, во что складываются первые буквы их названий… как замечательно иметь рядом такого типичного армейского дуболома, как ты, дорогой Себастьян, мне есть кому объяснить своё умозаключение, я действительно, действительно рад, что ты здесь…

Джим дробно стучит клавишами, и в текстовом файле выстраиваются одна за другой буквы, превращаясь в фразу: «Привет, Джим. М.Х.»

- М.Х.? – уточняет Себастьян.

- Майкрофт Холмс, - певуче, мечтательно произносит Джим. – Запомни это имя, Себастьян, ты слышишь его в первый, но не в последний раз.

- Кто это? – вопрос рискован, но Себастьян готов рисковать, чтобы узнать, насколько далеко Джим позволит зайти его любопытству.

- Если бы мы все были водой, милый Себастьян, ты был бы дождевой каплей, а он – Тихим океаном, - Джим улыбается, глядя мимо Себастьяна, и последний давит желание спросить, кем в этом ряду был бы сам Джим.

Есть границы, которые никогда не стоит переступать.

- Нужно передать ему ответный привет, - Джим в задумчивости трёт лоб. – Скажем, запустить новый штамм гриппа – пусть мир побеснуется. Люди так любят паниковать, что сколько их не успокаивай, они паникуют всё больше. Пусть Майки отвлечется от президентских выборов в Афганистане, нехорошо тратить столько сил и времени, чтобы сорвать мои планы… как мы его назовём, Себастьян? Этот новый штамм, - уточняет Джим с таким видом, словно Себастьян и вправду может предположить, что его спрашивают об Афганистане или о Майкрофте «Майки» Холмсе. - Птичий уже был.

Себастьян раздражен, но не настолько, чтобы высказать своё раздражение Джиму.

- Свиной, - в сердцах предлагает Себастьян.

- Свиной грипп, - щурится Джим.

Он закатывает рукава рубашки, садится прямее и заносит руки над клавиатурой, словно пианист.

- Заставим же мир хрюкать, - произносит он и подмигивает Себастьяну.

Впервые за последние сутки Себастьян ощущает, что его непосредственное начальство идёт на поправку.

@темы: Texts, The Jimmy of my mind, Mycroft+Moriarty=AURORA BOREALIS, Sherlock Holmes

---

Безделушка с Sherlock Fest.

Kink 10.29
Джон/Джим
Джон знаком с Джимом еще до встречи с Шерлоком, они друзья, которые уже готовы переквалифицироваться в "любовники". Реакция Джона, когда он узнал, чем по жизни занимается Джим.
788 слов.

Читать

Джим оставляет на клавишах ноутбука жирные следы – он макает чипсы в соус щедро, не заботясь о том, что острая густая масса покрывает первые фаланги его пальцев. Джон наблюдает за тем, как Джим слизывает соус с пальцев; пиво, которое должно было бы уже согреться, обжигает язык холодом.

- Ты с ним даже спишь, да? – Джон кивает на ноутбук.

- За неимением лучшей компании – почему бы и нет? – Джим щурит глаза, слишком большие для худого лица, и берет бутылку из рук Джона, чтобы сделать глоток.

Джон улыбается, глядя, как движется кадык под светлой кожей горла. За окном кто-то смеётся, громко и пьяно – вечер пятницы, время, когда большинство жителей Лондона возвращаются из пабов по домам, чтобы посмотреть телевизор и заснуть.

- Чем ты там занят? – Джон опирается на руку и заглядывает через плечо Джима, на экран ноутбука; но Джим захлопывает крышку так быстро, что та отзывается жалобным треском.

- Любопытство убило кошку, Джонни, - Джим оборачивается, прислоняется лбом ко лбу Джона – горячий, пахнущий пережаренной солью чипсов.

Джон слышал это много раз – он не впервые пытается узнать, какие тайны скрывает Джим, хотя бы часть этих тайн. В сущности, Джон ничего не знает о Джиме – кем он работает, есть ли у него семья, где он родился, как звучит его фамилия. В сущности, Джон знает о Джиме всё, что представляется по-настоящему важным – его ленивая ухмылка, его шелковые рубашки, его репродукция Грёза на стене над кроватью, его смех, голос, запах, то, как он растягивается поперек постели в обнимку со своим драгоценным ноутбуком, то, как он произносит «Джонни», тягуче, насмешливо, азартно.

Но Джон не против узнать больше, даже если против сам Джим.

- А всё-таки? – Джон дует Джиму в лицо, и Джим отшатывается, фыркает и встряхивается оскорбленно, как кот, поглаженный против шерсти.

Джон давит желание протянуть руку и провести раскрытой ладонью по темным волосам Джима, проверить, такие ли они мягкие, как кошачья шерсть. Должно быть, на самом деле они жесткие, но Джон не уверен.

- Ну, раз тебе так интересно… Граблю банки, - Джим делает ещё глоток из бутылки Джона. – Управляю террористическими актами во всех более-менее горячих точках мира. Манипулирую китайской, русской и итальянской мафией. Связываюсь со своей агентурой в МИ-6, ЦРУ, ФБР и ещё десятке спецслужб. Консультирую разных влиятельных особ на тему того, как совершить преступление и не попасться.

Джон скептически морщит нос.

- Хочешь сказать, ты пишешь детективы?

- Я хочу сказать только то, что сказал, Джонни.

Джим прислоняется к Джону, спиной к груди. Джон чувствует, как бьётся сердце Джима, и чувствует жар его тела, всё сквозь слои одежды.

Джим откидывает голову Джону на плечо, и его волосы щекочут Джону щеку. Жесткие и легкие, как сухие листья.

- То есть, ты имеешь в виду, что ты – убийца, аферист, террорист и, в общем и целом, аморальный и беспринципный мерзавец? – уточняет Джон сухо. Эта шутка кажется ему затянутой, и это тревожит – чувство пусть черного, но безупречного юмора никогда не изменяло Джиму прежде.

- Какие могут быть шутки, - Джим тянется к тарелке с чипсами, и Джон машинально придерживает его за плечо, чтобы он не потерял равновесия. – Я абсолютно серьезен, Джонни, мой стопроцентно порядочный Джонни, - крошки от чипса, раскушенного с оглушительным хрустом, сыпятся на покрывало.

Джон смотрит Джиму в глаза, и Джон узнает их выражение.

Он видел такой взгляд в Афганистане – когда убивал в упор, когда смертник перед ним выдернул чеку из гранаты, когда его сослуживец методично расстреливал женщин и детей в деревне, где половину их взвода перерезали ночью, как баранов.

Джону трудно дышать; боль взрывается в висках от того, что он слишком сильно стиснул зубы.

- Ты готов пойти и донести на меня в полицию? – спрашивает Джим так беспечно, словно речь идет о том, какое кино посмотреть сегодня вечером. – Или ограничишься тем, что прочтёшь лекцию о морали и нравственности? Или вовсе ничего не будешь делать?

Это звучит так, будто Джиму действительно интересно, что сделает Джон. Как будто Джон – лабораторная крыса, посаженная в лабиринт, через который можно пройти тремя путями. Как будто Джим изучает его, и какой бы путь Джон ни выбрал – он так или иначе завершится водворением обратно в клетку.

- Проще убить тебя самому, - говорит Джон, так, словно отвечает на вопрос о кино. – И если ты на самом деле серьезен, и если ты не сошёл с ума… думаю, я так и сделаю.

Джим смеётся, упираясь ладонями в постель позади себя. Около уголка губ у него – с полдесятка золотистых крошек.

Джон запускает пальцы в волосы Джима, крепко сжимает – так, чтобы этот смех пресекся от боли. А потом наклоняется и слизывает эти соленые крошки, и целует хмельные, всё ещё улыбающиеся губы, и Джим целует его в ответ.

За окном кто-то запускает фейерверки, и лампочка в углу ноутбука мигает в такт взрывам.

Джон сталкивает ноутбук с кровати, чтобы освободить место.

Джим обхватывает Джона за плечи и притягивает на себя.

В эту ночь оба они предельно серьёзны.

@темы: Texts, Watson+Moriarty=BANG!, Sherlock Holmes

---

Для тех, кому это может оказаться нужным.

Благодаря настояниям моей замечательной беты "Фотоальбом" отредактирован и перевыложен. Текст в дневнике можно найти по одноименному тегу.

@темы: "Фотоальбом", Sherlock Holmes

---

Рекомендация для тех, кто любит "Доктора Кто" и "Торчвуд" и читает по-английски.

Две совершенно полярные и нетривиальные точки зрения на Альт!Тена.

Long Night's Journey Into Day by sahiya
Rating: Explicit
Archive Warning: No Archive Warnings Apply
Fandoms: Doctor Who, Torchwood
Relationship: Jack Harkness/Ianto Jones/Tenth Doctor (duplicate)
Characters: Tenth Doctor (duplicate), Ianto Jones, Jack Harkness, Gwen Cooper, Martha Jones
Additional Tags: Alternate Universe, Hurt/Comfort
Stats: Published: 2011-03-24 Completed: 2011-03-24 Words: 36514 Chapters: 7/7

The Fury of a Time Lord by morningstarzip
Rating: Explicit
Archive Warning: Graphic Depictions Of Violence
Fandoms: Doctor Who, Torchwood
Relationships: Jack Harkness/Ianto Jones, Jack Harkness/The Doctor (10th), Jack Harkness/10.5
Characters: The Doctor (Doctor Who), Jack Harkness, Martha Jones, metacrisis doctor, Ianto Jones, Pete's world Jack Harkness
Additional Tags: Psychological Horror, Mental Torture, Pete's World
Stats: Published: 2011-06-28 Words: 7936 Chapters: 1/1

Если кто-нибудь сможет посоветовать другие достойные внимания тексты с этим персонажем на русском, английском или французском языке, я буду благодарна.

@темы: Doctor Who, Trinkets

---

Редьярд Киплинг.

Песнь мертвых

Читать дальше

Разносится песнь мертвых - над Севером, где впотьмах
Все смотрят в сторону Полюса те, кто канул во льдах.

Разносится песнь мертвых - над Югом, где взвыл суховей,
Где динго скулит, обнюхивая скелеты людей и коней.

Разносится песнь мертвых - над Востоком, где средь лиан
Громко буйвол лакает из лужи и в джунглях вопит павиан.

Разносится песнь мертвых - над Западом, в лживых снегах,
Где стали останки на каждой стоянке добычей росомах, -

Ныне слушайте песнь мертвых!

I

Мы так жадно мечтали! Из городов, задыхающихся от людей,
Нас, изжаждавшихся, звал горизонт, обещая сотни путей.
Мы видели их, мы слышали их, пути на краю земли,
И вела нас Сила превыше земных, и иначе мы не могли.
Как олень убегает от стада прочь, не разбирая пути,
Уходили мы, веря, как дети, в то, что сумеем дойти.
Убывала еда, убегала вода, но жизнь убивала быстрей,
Мы ложились, и нас баюкала смерть, как баюкает ночь детей.
Здесь мы лежим: в барханах, в степях, в болотах среди гнилья,
Чтоб дорогу нашли по костям сыновья, как по вехам, шли сыновья!
По костям, как по вехам! Поля Земли удобрили мы для вас,
И взойдет посев, и настанет час - и настанет цветенья час!
По костям! Мы заждались у наших могил, у потерянных нами дорог
Властной поступи ваших хозяйских ног, грома тысяч сыновьих
сапог.
По костям, как по вехам! Засеяли мир мы костями из края в край -
Так кому же еще, как не вам, сыновья, смертоносный снять урожай?

...И Дрейк добрался до мыса Горн,
И Англия стала империей.
Тогда наш оплот воздвигся из вод,
Неведомых вод, невиданных волн.
(И Англия стала империей!)

Наш вольный приют даст братьям приют
И днем, и глубокой ночью.
Рискуй, голытьба, - на карте судьба,
Не встретились там, так встретимся тут.
(Днем или поздней ночью!)

Да будет так! Мы залогом тому,
Что было сказано здесь.
Покинув свой дом, мы лучший найдем,
Дорога зовет, и грусть ни к чему.
(И этим сказано все!)

II

Наше море кормили мы тысячи лет
И поныне кормим собой,
Хоть любая волна давно солона
И солон морской прибой:
Кровь англичан пьет океан
Веками - и все не сыт.
Если жизнью надо платить за власть -
Господи, счет покрыт!

Поднимает здесь любой прилив
Доски умерших кораблей,
Оставляет здесь любой отлив
Мертвецов на сырой земле -
Выплывают они на прибрежный песок
Из глухих пропастей дна.
Если жизнью надо платить за власть -
Господи, жизнью платить за власть! -
Мы заплатили сполна!

Нам кормить наше море тысячи лет
И в грядущем, как в старину.
Нам, давным-давно пошедшим на дно,
Или вам, идущим ко дну,-
Всем лежать средь снастей своих кораблей,
Средь останков своих бригантин.
Если жизнью надо платить за власть -
Господи, жизнью платить за власть,
Господи, собственной жизнью за власть! -
Каждый из нас властелин!

Перевод Н. Голя

Сын мой Джек

Читать дальше

Сын мой Джек не прислал мне весть?
Не с этой волной.
Когда он снова будет здесь?
Не с этим шквалом, не с этой волной.

А может, другим он вести шлет?
Не с этой волной.
Ведь что утонуло, то вряд ли всплывет -
Ни с прибоем, ни с грозной волной.

В чем же, в чем утешение мне?
Не в этой волне,
Ни в одной волне,
В том, что он не принес позора родне
Ни с этим шквалом, ни с этой волной.

Так голову выше! Ревет прибой
С этой волной
И с каждой волной.
Он был сыном, рожденным тобой,
Он отдан шквалу и взят волной.

Перевод Г. Усовой

(с)

@темы: Trinkets

---

Кроссовер "Доктора Кто" и "Снежной королевы".

Название: -
Автор: Цикламино
Персонажи: Доктор, Джек Харкнесс
Жанр: романс
Рейтинг: G
Саммари: Что случилось в чертогах Снежной королевы и что случилось потом (с)
Примечание: для  EffieL, которая, увидев тег для пейринга Доктор/Джек, захотела именно такой кроссовер.
Размер: мини (1237 слов)
Статус: закончен.

Читать дальше

- Кай? – спрашивает Доктор.

- Джек, - поправляет его человек в расстегнутом пальто.

Доктор окидывает взглядом болтающиеся пуговицы этого пальто, и они покрываются инеем. Он смотрит на лицо Джека, и улыбающиеся губы синеют, а ресницы обрастают льдом, густо и прочно, так что Джек вынужден зажмуриться и протереть глаза руками.

- Тебе бы стоило обзавестись центральным отоплением, - говорит Джек, растирая друг о друга озябшие ладони.

Доктор чувствует, как бьётся горячее сердце Джека, как бежит под его кожей азартно-кипучая, соленая, яркая кровь, разгоняя сухой, колкий холод. Чтобы сделать эту кровь хрупкой и ломкой – ею можно было бы охлаждать коктейли; коктейли… - чтобы остановить это раздражающе живое сердце, понадобится всего один выдох. У стен стоит много статуй, за давностью лет покрывшихся столь толстым слоем мутного льда, что невозможно сказать, кто они, каковы они, стары или молоды, рыжие или, может, темноволосые, с высокими скулами или с ямочками на щеках, ждали они такой смерти или не ждали, мужчины они, женщины или кто-то ещё; Доктор не вполне уверен, он ли когда-то давно расставил их вдоль стен, или Та-кто-была-до-него, безымянная сверкающая тень. В том, чтобы поставить Джека рядом с этими статуями – до завершения ряда как раз не хватает одной фигуры у самого трона, как удачно, что ты зашел ко мне этим снежным, снежным вечером – Доктору чудится что-то неправильное, раздражающее, как щекотные крылья игривых снежных бабочек, как обрывочная память о Той-кто-была-до-него – он думает о ней, как о сверкающей тени, но разве тени могут сверкать, ведь они должны быть темными?

Могут ли тени не сверкать, спрашивает Доктор у самого себя, но не получает ответа.

Джек смотрит на Доктора внимательно; у него чересчур жаркие голубые глаза, и Доктор отводит взгляд.

- Вон там лежат кусочки льда, - Доктор показывает, где, но Джек не смотрит в нужный угол, а смотрит отчего-то на ногти Доктора, блестящие и прозрачные, и на его ладонь, отражающую свет. – Собери из них слово «вечность», и получишь…

Доктор на миг запинается, и Джек охотно подсказывает:

- Весь мир и тюбик банановой смазки… то есть, коньки, я хотел сказать, коньки… впридачу?

- Весь мир, - кивает Доктор. – И всё, что захочешь, - впридачу.

Джеку нет нужды обещать коньки; Джек выглядит достаточно взрослым и здравомыслящим, чтобы больше польститься на посулы целого мира, чем на коньки.

Доктор, правда, не знает точно, сможет ли он отдать Джеку весь мир, если тот сложит требуемое слово, но даже если не сможет, то это, как представляется Доктору, не так уж страшно. Джек выглядит так, будто весь мир у него был, но он оставил эту непомерную сладкую ношу где-то далеко и давно позади и пришёл к Доктору.

Возможно, думает Доктор, Джек не так уж и здравомыслящ, как кажется.

Джек присаживается на корточки перед кусочками льда, отбрасывая назад полы пальто. Доктор наблюдает за тем, как Джек касается кусочков льда кончиками пальцев, и лед дымится, и Джек вполголоса выдыхает слова, которых Доктор не может разобрать, и зажимает мгновенно отмерзшие пальцы во рту, на горячем влажном языке.

Доктор вспоминает Кая, которого на самом деле никогда не видел, и его холодную кожу, день ото дня всё более застывавшую, и вспоминает Герду, чьё сердце, пылавшее любовью и страхом, растопило лед в Кае; Доктор вспоминает череду других, чьи имена почти ничего ему не говорят, тех, кто был спасен, и тех, кто до сих пор стоит вдоль стен, скрытый наросшими слоями льда. Все они были уже так холодны, так непростительно холодны, когда приходили сюда, сами или следуя за сверкающими глазами Той-кто-была-до-него, что видеть Джека почти больно. Его сердце пылает, но в нём нет страха. Доктор прикрывает глаза, начавшие отчего-то таять и катиться по щекам медленными, крупными каплями, и сквозь ресницы различает, что Джек старше льда, который обжег его, и младше снежной бабочки, вьющейся у него за плечом, – а ведь снежные бабочки рождаются и умирают каждую минуту, а то и чаще, если им не повезет попасть под порыв ветра.

- По-моему, - говорит Джек, - их кто-то уже собрал до меня.

Доктор подходит ближе – но не слишком близко, опасно подходить близко, это всё равно, что кидаться в костер – и всматривается в кусочки льда, складывающиеся в странные, чем-то знакомые фигуры.

Доктор уверен, что когда-то видел это, и видел не здесь, не в углу тронного зала, но не может вспомнить, где. Почему-то он знает, что это слово «вечность», хотя это ничем не похоже на буквы, а больше похоже на бездумный абстрактный рисунок в углу страницы.

- Я не специалист, - продолжает Джек, не оборачиваясь, - но мне кажется, что это по-галлифрейски.

Доктору внезапно становится нечем дышать; глаза начинает не на шутку жечь, и талые капли катятся по его лицу уже торопливо, дробно-суетливо. Он хватает ртом воздух, но ловит только капли, странным образом соленые, как морская вода.

- Доктор, Доктор, - говорит Джек, и в его голосе звучит такая невыносимо теплая нежность, что кожа Доктора тускнеет и начинает отчаянно болеть, и блеск сползает с ногтей на пол бесформенными лужицами. – Ты сложил это чертово слово, а в награду у тебя отобрали весь мир вместо того, чтобы его дать. Наверное, и коньки пожадничали вручить, да?

Доктор не может ответить, но кивает, как будто Джек, всё ещё сидящий к нему спиной, может это увидеть, здесь нет никаких коньков, - здесь только холод и лед, чистый лед, ни разу за многие, многие зимы не взрезанный стальными лезвиями; Доктор крепко зажмуривается, но его веки по-прежнему прозрачны достаточно, чтобы он увидел, как Джек взмахивает рукой и сметает с таким тщанием выложенное слово с лица Земли. Он уже не видит, как осколки со стуком сбиваются в углу в бесформенную кучу, потому что его веки не прозрачные больше, и он больше не может остановить сердце Джека, выдохнув немного холода, и он больше не помнит в лицо глупого тщеславного мальчишку Кая, и снежные бабочки больше не могут безнаказанно касаться тонкими крыльями его щек, и, и… и у него ужасно замерз нос. Он чувствует это.

Нос всегда согревается последним, даже после ладоней и ступней.

Хорошо бы выпить горячего чаю, думает Доктор, или хотя бы залезть под толстое одеяло с головой.

Разумный андроид. Оживший миф. Иная форма жизни – с планеты настолько далекой, что Доктору до сих пор не довелось там побывать. Человек со слишком развитыми пси-способностями. Доктор так и не узнал – и не узнает – кем она была; он знает только, что оказался единственным, способным принять тяжесть её снежного венца и остаться в живых.

Может быть, это и был «весь мир» в её понимании, и она честно отдала ему наивысочайшую награду, какую могла. Может быть.

Джек накидывает ему на плечи своё тяжелое пальто, и Доктор тщательно вычищает ногтем лед из вытисненных на пуговицах мелких букв, вполне обычных земных букв латинского алфавита, складывающихся в слово «США» - слава Рассилону, не имеющее никакого отношения к вечности. И к Рассилону тоже, но это неважно.

- Пойдём отсюда, - предлагает Джек. – По-моему, я уже подцепил насморк, - и он в подтверждение своих слов громогласно чихает.

За троном они всё-таки находят целый склад коньков – Доктор готов поклясться, что их никогда не надевали, и что если бы не холод, пронизавший кожу ботинок, та давным-давно бы сгнила. Они выбирают себе пары по размеру, и Джек закручивает Доктора в лихом парном волчке, а потом вскидывает его над головой, придерживая за пояс, и Доктор выгибается в ладонях Джека именно так, как нужно, - так, как необходимо для сохранения равновесия.

Если Джек невовремя отпустит, если Доктор сделает неверное движение, они оба рухнут на твердый лёд.

Но они не падают, и их путь прочь от ледяного дворца змеится двумя ровными парами узких следов от лезвий.

Змеится до тех пор, пока не приходит конец льду под ногами, и зеленая трава не пробивается в трещины на стылой земле.

@темы: Doctor Who, Texts, Doctor+Jack=ETERNITY

---

А также музыкальный флэшмоб, неожиданно доставшийся мне от  Sugar Trip. Назвать семь песен, которые мне нравятся в данный момент, и семь следующих жертв флэшмоба. Жертв, правда, я называть не стану; желающие могут подхватить флэшмоб сами.

Песни с примечаниями.

1.

Эта песня звучит в рождественском спешиале "Доктора Кто" "The Runaway Bride".

2.
Тема персонажа по имени Янто Джонс из "Торчвуда" (если не ошибаюсь, третий сезон, четвертая или пятая серия).

3.

Песня звучала в сериале "Декстер". К сожалению, не могу припомнить ни серии, ни даже сезона - стерла информацию с жесткого диска (с)

4.

Старая песня, которую я никогда не переставала любить.

5.

Гимн Афганистана "Milli Tharana".

6.

Ритмичная и нежная обработка известной мелодии.

7.

Истоки появления этой песни в моём плейлисте покрыты пеленой тайны.

@темы: Trinkets

---

Себе на память и для дальнейшего.

Немного Шерлока Холмса.













Немного "Доктора Кто".

@темы: Doctor Who, Trinkets, Sherlock Holmes

---

На свете есть много прекрасных звуков, но ничто не ласкает мой слух так, как шотландский акцент. Он подобен теплому мёду, густой, сладкий и чуть терпкий, покалывающий язык твердой "r" и льющийся привольной волной вывернутых наизнанку гласных.

Под катом два отрезка из сериала студии BBC Scotland девяностых годов Takin' Over the Asylum.

@темы: Trinkets

---

WordCloud

Мне нравится то, что у меня получилось

@темы: Trinkets, Sherlock Holmes

---

Без названия.

Мой личный афганский фанон. Полагаю, это не последний подобный драббл "по мотивам".

Название: -
Автор: Цикламино
Персонажи: Джим Мориарти, Афганистан
Жанр: ангст
Рейтинг: PG-13
Саммари: "Вечером во вторник на территории рынка, расположенного в одном из жилых районов Кабула, прогремел взрыв. <...> До настоящего времени ни одна группировка непримиримой вооруженной оппозиции не взяла на себя ответственность за происшествие" (с)
Примечание: этим летом ожидается вывод иностранных войск с территории Афганистана. В связи с этим и многими другими причинами масштабы деморализации участников движения Талибан увеличиваются с каждым днём (подробности для желающих)
Размер: 328 слов
Статус: закончен.

Братья мои, говорит один. Мы – пушечное мясо, подхватывает другой.

Гяуры уходят из наших земель; запавшие глаза третьего сверкают.

Хватит воевать, подытоживает четвертый.

Мы больше не хотим воевать.

Они уходят один за другим и убирают автоматы глубоко в подвалы, завернув в промасленные тряпки, - они не хотят больше воевать, они не считают нужным больше воевать, но они не зарекаются. В этой стране никто никогда не уходит с войны навсегда.

Джим курит пахучие местные сигареты – без фильтра, с дрянной бумагой и желтым, пачкающим пальцы табаком; на его глазах рассыпается Талибан, любовно взращиваемый столько лет подряд. Тело Талибана гниет, как будто вывод иностранных войск с территории Афганистана лишил его жизненной силы – словно вынули капельницу из вены. Но кулаки ещё сжаты, и брови всё ещё нахмурены – Джим выходит на рассвете к лидерам группировок «Хаккани» и «Шура Кветта» и говорит с ними долго, пока непримиримые складки у их губ не становятся достаточно глубоки, чтобы можно было быть уверенным – война во имя Аллаха продлится столько, сколько они проживут, и ещё немного.

Партизанская война – грязное дело; многие, слишком многие хотят быть чистыми, насмотревшись на уверенную улыбку Майкрофта Холмса, застывшую на губах американского президента, и наслушавшись стройных, чересчур по-английски построенных речей из уст генерального секретаря ООН.

Неразумные доверчивые дети, вспыльчивые и наивные.

Им нужно преподать ещё один урок.

Они уходят, снимая автоматы с плеч, и возвращаются к женам, и отбирают пулеметы у своих детей, и идут на базар за специями, коврами и башмаками. Полуприкрыв глаза, Джим слушает, как они торгуются, бойко и уверенно, мешая пушту, урду и английский, и вечерний солнечный свет нежно гладит его покрытые двухнедельной растительностью щеки.

Когда огонёк сигареты обжигает пальцы, Джим отбрасывает её в сторону и роняет в ладони из рукавов две ручные гранаты – блестящие, новенькие, ластящиеся к пальцам, чуть скользкие от машинного масла и теплые от его тела.

Он проскальзывает сквозь галдящую толпу, и, когда он оказывается у прилавка с сушеными фруктами, гранат в его руках уже нет.

Пыль, поднятая оставшимся позади взрывом, оседает на надкушенном финике и скрипит на зубах.

@темы: Texts, The Jimmy of my mind, Sherlock Holmes

---

Чтобы не забыть.

Для дня dolce far niente.

Одно мгновение, одно-единственное краткое мгновение за всю его мрачную, многострадальную жизнь дано было Магеллану испытать высшее блаженство, даруемое творческому гению: увидеть свой замысел осуществленным.

У меня есть эта книга в печатном варианте. Ей двадцать восемь лет; её страницы давно пожелтели и пахнут слежавшейся пылью.

@темы: Trinkets

---

Прекрасная  EffieL сделала мне подарок: проиллюстрировала гифкой мой тэг для хотсона

@темы: Sherlock+John=DUSK, Sherlock Holmes

---

Kink 8.09

Неожиданно, хотсон Далеко не лучший мой текст, но он помог мне закрыть мой хотсон-гештальт.

Шерлок/Джон.
Ау, где Шерлоку 15 лет, а Джону за 25. Джон испытывает влечение к Шерлоку, но не может игнорировать возраст Шерлока.

Предупреждение: АУ насчет даты рождения Шерлока (не шестое января).

2413 слов

- У меня завтра день рождения, - говорит Шерлок. – Подари мне череп.

- Что подарить? – Джон отвлекается от недозаполненной истории болезни. – Череп? Зачем?

- Я буду с ним дружить, - Шерлок, сидя на столе, болтает ногами; на джинсах у него дырка, сквозь дырку просвечивает светлое колено с уродливо-багровой царапиной.

Джон захлопывает историю болезни и смотрит на Шерлока пристально.

- Люди не дружат с черепами, - говорит он. – Люди дружат с другими людьми.

Джону часто приходится объяснять Шерлоку прописные истины, которые откуда-то известны всем остальным чуть ли не с рождения. Пока Шерлок слушает эти объяснения, Джон чувствует себя лицемером и круглым идиотом. Но Шерлоку стоит хотя бы знать, как это бывает у большинства, всё это, вся жизнь.

Шерлок слишком не такой, как прочие, чтобы эти объяснения не были нужны.

- Это скучно, - Шерлок подтягивает колено к подбородку, опираясь ступнёй о край стола, сутулится, укладывая подбородок на колено. Его губы – по-детски пухлые и темно-красные, почти как царапина, что находится теперь в паре сантиметров от них. – Люди скучные.

- Почему, - спрашивает Джон, - тебе интересно про хлораты и гидраты, но не интересно про людей? Ты ведь не молекула, Шерлок. Ты ведь тоже человек.

За окном темнеет, скоро Шерлок пойдёт домой – он всегда уходит вовремя, чтобы за ним не пришёл страстно, до дрожи ненавистный старший брат. За окном июнь, и Шерлок пропах сухой и жгучей летней пылью весь, от кудрей до когда-то белых кроссовок.

- Я не хочу быть человеком, - Шерлок складывает первый попавшийся под руку листок бумаги, пустой лекарственный рецепт; движения его пальцев ловкие, механические, из изгибов бумаги проступает разинувший пасть крокодил. – Да даже если бы я и хотел, толку с того.

Джон не умеет возражать Шерлоку. Как может Джон возражать, зная Шерлока, зная, сколько школ тот сменил, сколько по неосторожности разрушенных семей и загубленных карьер оставил позади, сколько знаний впитал беспорядочно, бессистемно, жадно, отвергая из всех лишь одно – знание о человеческой природе.

Иногда Джон чувствует себя слегка польщённым – Шерлок приходит к нему почти каждый день, чтобы просто поговорить. Должно быть, это означает, что он интересен Шерлоку.

Но это может означать и то, что Шерлоку давно хотелось череп в качестве домашнего любимца – этакую экономичную замену скотчтерьера или колли – и он решил сблизиться с врачом, чтобы выпросить такой подарок.

Джону неприятно думать, что Шерлок может оказаться… расчетливым.

Но Джон слишком мало понимает в том, каков Шерлок, в том, о чём Шерлок думает, когда его зрачки расширяются, и взгляд становится несфокусированным, в том, каким путем – ломаным, запутанным, извилистым – проходят электрические импульсы по нейронам его мозга.

Шерлоку пятнадцать, Джону двадцать пять.

Джон чувствует себя на десять лет моложе Шерлока, и не сказать, чтобы это было очень приятное чувство.

Шерлок спрыгивает со стола, подходит к Джону, касается его руки.

- Так ты подаришь мне череп?

Джон разглядывает руку Шерлока на своей ладони. Ногти острижены неровно, на указательном пальце – застарелый химический ожог; тонкие загорелые пальцы скрипача и очень любопытного мальчишки.

- По-твоему, я храню у себя дома в шкафу парочку скелетов? – спрашивает Джон в шутку. – Где мне взять для тебя череп? Я врач, а не маньяк-убийца и не некрофил.

- Некрофилия – не профессия, - педантично замечает Шерлок.

Джону кажется, что Шерлоку рановато знать о том, что такое некрофилия. С другой стороны, прочие пятнадцатилетние подростки думают о ней, как о чём-то грязном и запретном; для Шерлока она всего лишь факт. Как то, что у пчелы две пары крыльев, как то, что стрихнин был выделен в тысяча восемьсот восемнадцатом году, как то, что время в Кении на три часа опережает Гринвичское.

Джон чувствует тепло руки Шерлока, твердый шрам от зажившего пореза на мизинце, пульсацию крови Шерлока.

Шерлок обладает потрясающим умением сосредотачивать внимание на себе и поглощать его без остатка, впитывать чужое восхищение и негодование, словно он – кинговское чудовище, лишь притворяющееся человеком.

Возможно, Джон слишком драматизирует. В последнее время у него появилась такая привычка.

- Ты врач, - говорит Шерлок. – Ты знаешь, где его можно взять.

- Что ты сделаешь, если я тебе его не подарю? – Джон убирает руку, открывает позабытую историю болезни.

- Пойду на кладбище и откопаю сам, - фыркает Шерлок.

- Ты шутишь, - говорит Джон полувопросительно, полуутвердительно.

- Ничуть, - Шерлок берет у Джона из рук историю болезни, кладёт на полку – туда, куда Джон не дотянется сидя.

- Ты с самого начала мог так сделать, - Джон встаёт – так он может смотреть Шерлоку в глаза, а не рассматривать его снизу вверх. Шерлок высокий, длинноногий, порывистый; он напоминает Джону Черного Красавчика в беззаботные жеребячьи годы последнего. – Зачем ты попросил меня?

- Я хочу, чтобы ты мне его подарил, - глаза у Шерлока светлые, ясные – чистые глаза человека, не делающего и не замышляющего ничего дурного.

Джон трёт рукой лоб, стараясь сдержать внезапный нервный смех.

- Хорошо, - говорит он, чтобы закончить этот абсурдный разговор – куда более абсурдный, чем все их с Шерлоком разговоры за последние полгода, а это многого стоит. – Я подарю тебе череп. Ладно.

- Где ты его возьмешь? – Шерлок загорается, как спичка, расплывается в улыбке, сияет. – Где, скажи?

- Выкопаю на кладбище, - говорит Джон, примериваясь ущипнуть себя – не сон ли этот душный вечер в полутемном кабинете. – Найду достаточно старый. Или обокраду анатомический музей под покровом ночи.

- Лучше музей, - отвечает Шерлок серьезно. – Более гигиенично.

- Хорошо, - говорит Джон, - хорошо.

Джона душит смех.

* * *

Обокрасть анатомический музей Бартса оказывается достаточно просто: первокурсница Молли, подрабатывающая там ночным дежурным, крепко спит над любовным романом, связка ключей висит на крючке рядом с ней. Джон снимает их с крючка и проскальзывает в прохладную темноту музея практически бесшумно – разве что негромко кликнув-звякнув пару раз.

Самый маленький ключ подходит ко всем витринам – унифицированный хлипкий замок, наверняка поставленный после справедливого рассуждения: кому нужно вскрывать эти витрины, кому дались эти человеческие потроха в формалиновом маринаде и хрупкие от времени кости? Джон руками в резиновых перчатках достаёт череп из витрины – он пахнет так же, как Шерлок, сухостью и пылью, и Джон давит поползновение чихнуть.

Завернутый в рубашку череп аккуратно влезает в пакет из «Маркс и Спенсер», и Джон так же тихо уходит. Молли сопит, сжимая в руках свой роман, и Джону становится жаль её, когда он представляет себе, что будет с ней утром – как минимум, её ждёт серьезная выволочка.

Но он пообещал Шерлоку подарить череп – в приступе безумия и усталости, поддавшись странному нежеланию сопротивляться тому, чего хочет Шерлок, как бы абсурдно это ни было.

Джон всегда держит слово.

* * *

На следующий день Джон отпускает последнего пациента и, выждав минуту, привычно распахивает дверь кабинета: обычно Шерлок приходит за полчаса-час и ждёт, с ногами забравшись на потертый диван с обивкой из кожзаменителя.

Но сегодня Шерлока нет.

Джон косится на пакет, в котором лежит череп – пропажи, кстати, ещё никто не хватился, но Джон знает, это ненадолго, день-два, и Бартс будет гудеть новостью – и набирает СМС.

«Что-то случилось? Где ты?»

«Пришлось отмечать день рождения в семейном кругу», отвечает Шерлок. «Буду завтра».

Джон уносит череп домой, чувствуя себя грабителем-неудачником из малобюджетной комедии.

Дома он ставит череп на широкий подлокотник дивана и включает телевизор. Впрочем, новости не занимают его так, как молчаливый сосед цвета слоновой кости, жертва и плод его преступной деятельности.

- Ты ведь кем-то был, - говорит Джон, пока миловидная диктор на экране рассказывает о серии ограблений в Бирмингеме. – У тебя были мозги и лицо. Ты что-то думал. А потом умер и оказался в анатомическом театре, и станешь игрушкой для Шерлока Холмса.

Череп внимательно смотрит на Джона пустыми глазницами. Кажется, он будто даже рад перемене обстановки и открывающимся интригующим перспективам.

- Ты ведь не знаешь, кто такой Шерлок, - вспоминает Джон. – Это ребенок. Ему пятнадцать… сегодня исполнилось.

Джон молчит. Череп выжидательно смотрит.

- Я по большей части отношусь к нему не как к ребенку, - признаётся Джон. - Он видит и понимает слишком много. Я думаю, он гений. Вундеркинд. Только непонятно, в какой области: ему удаётся всё, но он ничем не хочет заниматься всю жизнь. Впрочем, эта самая жизнь у него всё ещё впереди, не может быть, чтобы он не нашёл себе занятие по вкусу.

Джон делает глоток остывшего чая.

- Понимаешь, - признаётся он черепу и ненадолго замолкает – было бы естественно в этот момент обратиться по имени, но у черепа нет имени. – Понимаешь, э-э… Джо, пускай ты будешь Джо… так вот, Джо, Шерлок необыкновенный. Вот погоди, он посмотрит на тебя своими светлыми глазами и сходу скажет, как тебя звали, любил ли ты носить галстуки, и сколько чая я выпил, пока с тобой разговаривал.

На улице темно, как в глазницах Джо.

- Я им восхищаюсь, - признаётся Джон доверительно. В конце концов, черепу можно сказать – если и ему нельзя, то кому тогда? – И хочу о нём заботиться, хотя о нём и без меня есть кому заботиться. У него есть отец, мать, старший брат – очень заносчивый и совершенно потрясающий тип, к слову сказать. Но Шерлок всё равно ведет себя так, словно он вообще один на свете и вокруг него вакуум, и на это больно смотреть. Господи, - Джон откидывается на спинку дивана, прикрыв глаза, - что я несу. Вроде даже не пьяный.

Джон нашаривает разрывающийся писком телефон и читает новое сообщение:

«Что ты сейчас делаешь? ШХ»

Джон печатает, помедлив:

«Разговариваю с черепом»

«О чём?»

«О тебе», честно отвечает Джон.

Шерлок молчит минут десять, а потом пишет:

«Ты скучаешь по мне?»

Джон вздрагивает.

«Почему ты спрашиваешь?»

«Я хочу знать»

Шерлок прямолинеен и стремителен, как скорый поезд. Джон вертит телефон в пальцах, прикидывая, что ответить.

«Да», пишет он.

И сразу же добавляет: «А ещё я хочу отдать тебе наконец этот чертов череп. Он не подходит к моей гостиной»

«Я могу прийти через час и забрать»

Джон вдыхает и выдыхает, медленно, глубоко; он представляет Шерлока, по-турецки сидящего на ковре, в темных джинсах, сливающихся по цвету с ворсом, и почему-то ещё с пятнышком крема в уголке губ, следом праздничного торта.

«Опасно ходить по улицам ночью», пишет Джон. «Мы с черепом подождём завтрашнего вечера»

«Со мной ничего не случится», упрямится Шерлок. «Я хочу тебя видеть»

«Сейчас? Зачем? Я никуда не денусь до завтра»

Шерлок вновь замолкает довольно надолго. Джон уже решает было, что Шерлок внял голосу разума, но следующее сообщение немедленно его в этом разубеждает.

«Я у твоего подъезда. Открой»

Это звучит не как просьба, но как приказ – и Джон подхватывается с дивана, едва не сбивая череп на пол.

На улице проливной летний дождь, и Шерлок вымок до нитки – Джон закрывает за ним дверь квартиры и, пока тот мотает головой, стряхивая с волос капли воды, ищет полотенце, достаточно большое, чтобы закутать Шерлока всего.

Рубашка Шерлока льнёт к его телу, облепляет мальчишески впалый живот и заострившиеся от холода соски. Джон расстёгивает рубашку Шерлока и стягивает её у него с плеч – Шерлок послушно приподнимает руки, чтобы Джону было удобнее, и принимает как должное руки Джона на своих плечах, поверх махрового полотенца.

Надо включить свет, думает Джон. На свету всё будет… проще.

- Ты бы хоть зонтик взял, - говорит Джон, чувствуя себя совершенно беспомощным. – Простудишься ведь.

- Ты меня вылечишь, - ухмыляется Шерлок; темная прядь волос прилипла к его лбу, пересекла бровь – Джон, забывшись, тянется убрать её, но отдергивает руку резко, словно обжегшись.

Шерлок смотрит на Джона очень внимательно.

- Я заварю тебе чаю, - говорит Джон и ретируется на кухню.

Джона бьёт мелкая дрожь; он затворяет кухонную дверь, надеясь, что Шерлок не пойдёт следом, и упирается лбом в кафельную стену.

Самое время, думает Джон, вспомнить, что он ребенок.

Ему пятнадцать лет.

С днём рождения, Шерлок. Получи свой подарочный набор – краденый череп по имени Джо, насморк и сумасшедшего Джона Уотсона, у которого стоит на твои костлявые влажные плечи.

Чайник посвистывает – или, будет вернее сказать, похрипывает, как в агонии, старый чайник, работающий натужно и через силу; Джон дышит в такт этим прерывистым хрипам, закрыв глаза, прижавшись спиной к стене.

Он напоит Шерлока горячим чаем и отправит домой в обнимку с черепом. Проводит по темным улицам сам или вызовет такси.

Шерлоку нельзя здесь оставаться.

- Я не думал, что ты и вправду украдешь для меня череп, - голос Шерлока звучит ниже, чем обычно – то ли это начинающаяся простуда, то ли ещё что-то. – Это так…

- Глупо? – подсказывает Джон, открывая глаза.

Шерлок стоит перед ним с Джо в руках и нервно облизывает и без того припухшие, яркие губы. Полотенце держится на его плечах буквально на честном слове, и Джон видит, как вздымается при вдохе грудь Шерлока.

Шерлок беззащитен, и Джону хочется дотронуться до него – успокаивающе, покровительственно. Позволит ли ему Шерлок – независимый, ранимый, до смешного гордый Шерлок – так обращаться с собой?

Джон чувствует себя водой, которая льётся в бездонную пропасть, безуспешно пытаясь её заполнить.

- Странно, - поправляет Шерлок и гладит Джо большим пальцем по теменной кости.

Как будто бы дело в этом – в том, чего хочет Шерлок.

Джон представляет себе цифру «15», выведенную шоколадным кремом на огромном торте, и пятнадцать свечек, которые Шерлок должен был задуть за один раз – округлив губы, сосредоточенно нахмурившись, чуть склонившись над столом.

Шерлок, скорее всего, понятия не имеет о том, почему Джон сбежал на кухню и заперся там, словно истеричная студентка колледжа. О том, почему Джон так старательно отводит взгляд. И тем лучше, гораздо лучше.

- Спасибо, - говорит Шерлок. – Это самый лучший подарок.

- Главное, никому не говори, где ты его взял, - улыбается Джон. – И вообще, лучше спрячь, пока суматоха в Бартсе не поутихнет.

Я же хочу тебя защитить, думает Джон. Почему я одновременно хочу трахнуть тебя здесь же, на собственном кухонном столе, и оставить на твоём плече багровый набухший след поцелуя-укуса?

Я ведь всегда хотел защитить тебя.

Я ведь всегда хотел присвоить тебя.

С первой долбаной встречи, когда ты рассказал мне, на каком боку я предпочитаю спать, сколько дней у меня не было девушки, и перед какой станцией метро я вляпался вчера в лужу.

Джон готов продать душу за то, чтобы Шерлок остался на ночь – разумеется, на диване, конечно же, в гостиной; Джон готов вывернуться наизнанку, лишь бы Шерлок ушёл вернулся сегодня домой – как можно скорее и так и не узнав ничего, что ему не следует знать.

Шерлок бережно кладёт Джо, молчаливого свидетеля этого невинного разговора, на кухонный стол и гладит Джона по щеке.

У Шерлока холодные пальцы.

Джон ловит его ладонь своей, удерживает, не отпускает, вжимается щекой.

Шерлок поднимает другую руку и медленно проводит большим пальцем по губам Джона – точно так же, как минуту назад по темени Джо.

Джон касается пальца Шерлока кончиком языка – у кожи Шерлока солоноватый, свежий привкус, почти горький, как у морской волны.

Цунами.

Шерлок стоит неподвижно, не отнимая рук.

Джон решается взглянуть Шерлоку в глаза.

Шерлок улыбается и делает шаг вперед.

Прислонившись виском к чайнику, Джо невозмутимо наблюдает за ними, и в его глазницах – непроглядная темнота.

С днём рождения, Шерлок Холмс.

@темы: Texts, Sherlock+John=DUSK, Sherlock Holmes

---

Джим Алексеевич Ватсон, ты снова оказался для меня катализатором ))

Я участвовала во флэшмобе с шапками к фикам о дайри-юзере. Вот что написал Джим Алексеевич Ватсон для меня:

Пишет  Джим Алексеевич Ватсон:

06.05.2011 в 23:36

Цикламино
Название: Выпусти меня отсюда
Жанр: что-то агнсто-сюрреалистическое)
Рейтинг: PG-13
Пейринг: джен
Саммари: один день из жизни - в разговорах с Джимом в твоей голове)

URL комментария

Под морем несколько иное: не один день, но один разговор. И, пожалуй, название этому стоило бы дать иное. Но эта шапка послужила причиной, по которой был написан этот текст, и мне не хочется изобретать ей альтернативу )

556 слов

Сигаретный дым раздваивается, поднимаясь к потолку.

- Ты всё ещё не знаешь, что хотел бы с ними сделать. Убить, сломать, посадить в клетку, оставить на свободе и играть, всё вместе и сразу. Так?

- Продолжай. Люблю слушать твои теории.

- Потому что они совпадают с правдой или потому что не совпадают?

- Какая разница? Это приятно.

Смешок.

- Я чувствую, как твоему эго становится тепло и пушисто, да. Может, подарить тебе плюшевого медвежонка? Ты бы с ним трогательно смотрелся.

- Лучше мороженого. Или пиццу. Ты настолько правильная, что это меня убивает.

- Убить тебя сложнее, чем ты утверждаешь. Кому и знать, как не мне. И я не люблю сладкое и жирное, сколько раз тебе повторять?

- Столько, сколько тебе понадобится, чтобы сдаться.

Щелчок по лбу.

- Ты бьёшь не только меня, но и себя тоже, - фыркает. – Давай, ещё, детка, давай.

- Я не стану в воспитательных целях биться головой о стену, чтобы тебя внутри хорошенько потрясло, - в горле першит, словно припорошено пеплом. – В конце концов, ты плод моего воображения.

- Твой инстинкт самосохранения – самое скучное, с чем мне когда-либо приходилось сталкиваться, - с отвращением.

Молчание.

Молчание.

- Расскажи, чем всё закончилось, тогда, в колледже.

- Он трагически погиб. Какая досада.

- Действительно, это был глупый вопрос.

- Я оставил себе на память двухпенсовик из его бумажника, - луч от лампы бликует на ребре монеты и бьет в глаза. – Я сентиментален, ты знаешь.

- Самый сентиментальный хладнокровный маньяк на свете.

- Поэтому ты меня и любишь.

- Поэтому я тебя и терплю.

- Кого ты пытаешься обмануть – себя или меня?

Смех.

- В любом случае, у меня это не получится.

Окурок тонет в переполненной пепельнице.

- Так что ты с ними сделаешь? Ты слишком жадный, чтобы сделать что-то одно. Если бы ты мог, ты бы их проглотил и держал внутри себя, как волк – Красную шапочку с бабушкой. Любовался бы ими через аппарат УЗИ каждый вечер перед тем, как пойти в душ.

- Напиши, как я это делаю. Ты напишешь, и получится так, будто я сделал и это тоже. А я посмотрю.

- Нет, этого я писать не стану. Лучше расскажи мне о них. Расскажи мне о Шерлоке и Джоне.

- О Шерлоке и Джоне? Представь себе безупречный газон, который портит только несколько кучек собачьего дерьма. Ровно подстриженный, умеренно-добропорядочно зеленеющий газон. И посреди него – куст полыни и куст чертополоха.

- А кто ты?

- А я владелец газона, который может их выполоть. А может и не выполоть.

- Слишком самонадеянно; лучше снизь обороты.

- Вот как? И кто я, по-твоему?

- Сухое и жесткое перекати-поле, которое крутится вокруг полыни и чертополоха. Ветер, который может вырвать их с корнем. Ливень, который превращает почву в кашу и заставляет их корни гнить. А владелец – это, пожалуй, я.

- Если я ливень, я могу заставить тебя простудиться. Если ветер – растрепать волосы и задрать юбку.

- Как ты мелочен, дорогой. Это досадно, но не смертельно, согласись.

- Дай срок, дойдёт и до смертельного. Ты ведь не упоминала, что у тебя есть дом, где ты можешь укрыться от меня.

- Потому что его нет.

Молчание.

Сара Брайтман поёт в колонках на грани слышимости.

- Я выложу наш разговор там, где его прочитают те, кто от тебя без ума. Те, кто тоже от тебя без ума.

- Передай им привет, - улыбка растягивает мышцы лица почти насильно. – Скоро я снова к ним приду.

@темы: The Jimmy of my mind, Sherlock Holmes

---

Джим Мориарти в моей голове рассказывает мне странные, пугающие и болезненные истории, которые неимоверно сложно даже не записать - просто выслушать.

@темы: The Jimmy of my mind, Sherlock Holmes

---

Ссылки.

Афганистан.

Ссылки в основном на общую информацию

Википедия. По дальнейшим ссылкам на другие статьи можно получить некоторое представление об отдельных регионах и о действиях американских и европейских войск

Афганистан.Ру

Afghanistans.com

"Combat in Afghanistan" - тринадцатиминутный репортаж, один из моих любимых. Далее Youtube предложит очень много видео на выбор

British Troops Attacked In Sangin Afghanistan - ещё одно видео

Фоторепортаж из Афганистана (подобные появляются на сайте регулярно)

Коллекция карт Афганистана

Afghanistan profile on BBC news

Afghanistan Times

UK operations in Afghanistan [briefly]

The Great Game: The Reality of Britain’s War in Afghanistan (Mark Curtis)

Britain’s Fourth Afghan War, Through the Lens of Three Others

Герб Афганистана

Флаг Афганистана

Гимн Афганистана "Milli Tharana [перс. «национальный гимн»]":


Если удастся собраться с мыслями, позднее я добавлю в пост ссылки, касающиеся психопатии.

@темы: Trinkets, The Jimmy of my mind, The Johnny of my mind