По мотивам реальных событий.

[ciclamino]

Название: -
Автор: Цикламино
Персонажи: Джим Мориарти, Себастьян Моран
Жанр: общий
Рейтинг: PG
Саммари: Джим болен и невыносим.
Примечания: 1. Таймлайн - апрель две тысячи девятого года, пре-сериал. 2. Дженовый майджи, несомненно, присутствует.
Размер: 820 слов.
Статус: закончен.

Читать дальше

Джим невыносим всегда. Простуженный Джим невыносим втройне по сравнению с обычным состоянием. С каждым приступом кашля, с каждым использованием носового платка Джим всё более зол. Позволь Себастьяну его въевшееся на клеточном уровне чувство субординации, он сказал бы о Джиме: сатанеет.

- Я не могу думать, - Джим моргает, и его глаза слезятся от света. – Я чувствую, как медленно, медленно мысли движутся по извилинам, и это невыносимо, ты слышишь меня? Невыносимо! – кричит Джим; кашель обрывает крик. Джим разгибается с усилием и швыряет в Себастьяна пустой блистер из-под лимонных пастилок.

Край блистера острый – скорее всего, заточен специально – и оставляет глубокий порез на тыльной стороне руки Себастьяна.

Джим корчится на кровати, зажимая руками голову – она болит от громких звуков, болит от света, болит от злости, от бессилия.

Джим не привык быть бессильным, Себастьян знает это очень хорошо. Джим не привык, чтобы его подводило собственное тело, послушное и гибкое, сильное или слабое в зависимости от того, что ему нужно.

Мало кто к этому привык, но обычно люди мирятся с этим быстро.

Джим не мирится ни с чем, что ему не по нраву, но не может победить мокроту в легких и слизь в носовых пазухах. Это доводит его до безумия, слепого, жаркого, темного, и Себастьяну было бы смешно, если бы не было страшно.

Себастьян приносит Джиму разведенный водой сироп от кашля, запас чистых платков, теплый чай. Кашель утихомиривается, и Джим, успокоенный, как разнежившаяся на солнце гадюка, растягивается на кровати, улыбается Себастьяну холодно, одними губами.

Его губы обветрены от жара, и на щеках – нездоровые красные пятна.

- Вот, значит, как это происходит у всех остальных. Мыслительный процесс, если его можно так назвать. Всегда думал, что у остальных мысли – как улитки, - Джим корчит гримасу, вытягивает губы трубочкой, изображает склизкое хлюпанье, имитируя тот звук, что издают мысли окружающих. – Полезный опыт – болезнь, весьма полезный, Себастьян. Хотя и досадный сверх меры.

Джим вытирает слезящиеся глаза рукавом рубашки и подтягивает к себе ноутбук. Себастьян отворачивается, чтобы не видеть, как ослабевшие пальцы Джима то и дело соскальзывают с гладкого пластика, и уходит из комнаты – за флаконом глазных капель. Они понадобятся, когда глаза Джима начнёт резать от монитора, и Джим, прижав ладони к крепко зажмуренным векам, будет сквернословить, как матрос, на пяти языках.

Джим смеётся, когда Себастьян возвращается в комнату, и ему не перестаёт быть весело даже тогда, когда в горле начинает першить, и смеяться больше невозможно.

- Ты только взгляни, Себастьян, только посмотри на это, - Джим манит его пальцем, и Себастьян глядит в монитор ноутбука через плечо Джима, предварительно проверив, нет ли поблизости оружия.

Предыдущий доверенный телохранитель мистера Мориарти однажды последовал точно такому предложению и распрямился после этого с ножом в яремной вене – в назидание за то, что дал волю излишнему любопытству.

Однако, либо сам Себастьян, либо то, что на мониторе – особый случай, и Джим не предпринимает попытки убить. Вместо этого он стучит клавишами, выделяя одну за другой строки в таблице статистики подвижек на мировой торговой бирже.

Откровенно говоря, Себастьян мало что в этом понимает, но Джим – редкий случай – снисходит до объяснений.

- За прошедшие сутки акции двенадцати разных фармацевтических компаний по всему миру последовательно поднялись на тридцать девять и три десятых пункта.

- Тридцать девять и три десятых? – полувопросительно повторяет Себастьян. Единственный раз, когда Джим согласился измерить температуру, градусник показал именно столько.

- Именно! – ликующе восклицает Джим. – И взгляни-ка, во что складываются первые буквы их названий… как замечательно иметь рядом такого типичного армейского дуболома, как ты, дорогой Себастьян, мне есть кому объяснить своё умозаключение, я действительно, действительно рад, что ты здесь…

Джим дробно стучит клавишами, и в текстовом файле выстраиваются одна за другой буквы, превращаясь в фразу: «Привет, Джим. М.Х.»

- М.Х.? – уточняет Себастьян.

- Майкрофт Холмс, - певуче, мечтательно произносит Джим. – Запомни это имя, Себастьян, ты слышишь его в первый, но не в последний раз.

- Кто это? – вопрос рискован, но Себастьян готов рисковать, чтобы узнать, насколько далеко Джим позволит зайти его любопытству.

- Если бы мы все были водой, милый Себастьян, ты был бы дождевой каплей, а он – Тихим океаном, - Джим улыбается, глядя мимо Себастьяна, и последний давит желание спросить, кем в этом ряду был бы сам Джим.

Есть границы, которые никогда не стоит переступать.

- Нужно передать ему ответный привет, - Джим в задумчивости трёт лоб. – Скажем, запустить новый штамм гриппа – пусть мир побеснуется. Люди так любят паниковать, что сколько их не успокаивай, они паникуют всё больше. Пусть Майки отвлечется от президентских выборов в Афганистане, нехорошо тратить столько сил и времени, чтобы сорвать мои планы… как мы его назовём, Себастьян? Этот новый штамм, - уточняет Джим с таким видом, словно Себастьян и вправду может предположить, что его спрашивают об Афганистане или о Майкрофте «Майки» Холмсе. - Птичий уже был.

Себастьян раздражен, но не настолько, чтобы высказать своё раздражение Джиму.

- Свиной, - в сердцах предлагает Себастьян.

- Свиной грипп, - щурится Джим.

Он закатывает рукава рубашки, садится прямее и заносит руки над клавиатурой, словно пианист.

- Заставим же мир хрюкать, - произносит он и подмигивает Себастьяну.

Впервые за последние сутки Себастьян ощущает, что его непосредственное начальство идёт на поправку.